Тонкая красная линия - [169]

В общем-то план был довольно прост. Несколько дней назад Дейлу удалось подсмотреть у писарей перечень предстоящих в их роте перестановок и повышений. Сделал он это вовсе не потому, что хотел точно убедиться в своем сержантстве, а с гораздо более хитрыми, так сказать перспективными, целями. Он знал, что Бэнд питает к нему определенную симпатию, и теперь задумал воспользоваться этим, чтобы пробиться во взводные сержанты первого взвода. Правда, на этой должности сейчас прочно сидит Калн, но он ведь не вечен. А случись с ним что, кого тогда на его место выдвинут? Сержант Филд, бывший раньше командиром того отделения, которое теперь отдали Доллу, недавно уже получил повышение. Сержанта Фокса тоже выдвинули. Стало быть, надо сделать так, чтобы Бэнд непременно подумал о кандидатуре его, Дейла. Были у него и другие возможности, что уж там говорить, да вот больно хотелось во взводные выйти. И Дейл считал, что это вполне возможно. Да и что тут особенного? Захотел он стать командиром отделения и сержантом — и стал. Надо и теперь не упустить своего шанса. Лучше всего, пожалуй, как-нибудь при случае, и чтобы это непременно видел Бэнд, принять на себя командование двумя-тремя отделениями. Вот и будет дело в шляпе!

Местность впереди пошла понемногу на подъем, и Дейл замедлил шаг, прищурился, стал более внимательно поглядывать вокруг. Чего голову зря ломать, подумал он, дело ведь у него верное, и, как только появится возможность, Бэнд непременно его продвинет.

Надо сказать, что Дейл, в общем-то, был прав. Бэнд внимательно наблюдал, как его ребята расстреливали этих троих японцев, видел, как старался Дейл, и понимал, что хотя Чарли никак не отнесешь к самым умным сержантам в его роте, а многие его поступки вообще находятся на грани явной невменяемости, тем не менее особой беды в этом нет. Бэнду даже нравились садистские наклонности Дейла, его дикая жестокость. На войне, думал он, надо использовать всех и принимать их такими, какие они есть, лишь бы пользу приносили. Он тогда уже почти решил дать Дейлу третий взвод, но потом почему-то надумал немного повременить. Теперь же он был уверен, что его осторожность была излишней.

Во время долгого марша через равнину к высоте 250 Бэнд выдвинул управление роты в голову колонны. У него было достаточно оснований полагать, что в подобных условиях такой шаг никак не грозит дополнительными опасностями, зато предоставляет хорошую возможность понаблюдать за солдатами, особенно если что-то пойдет не так. Теперь же, когда они приблизились к высоте 253, он приказал второму взводу перестроиться в сдвоенную колонну отделений, чтобы легче было маневрировать на крутых склонах, и, придержав свою группу, пропустил два других взвода вперед, чтобы они, в случае необходимости, смогли поддержать передовой эшелон.

До сих пор по ним еще никто не выстрелил. Из роты третьего батальона, двигавшейся у них на правом фланге, передали, что будут обходить высоту справа, его же рота пусть возьмет левее. Бэнда это вполне устраивало, управление роты и взвод оружия он оставил у подножия высоты, пехотные же взводы пошли вперед, готовые в любой момент принять на себя удар противника. Банд, конечно, не знал, что в этот самый момент два его лучших взводных сержанта, Калн и Бек, ругали в душе своего ротного за то, что он так подло бросил их и сейчас, как всегда, когда назревает опасность, прячется где-то сзади.

Марш вокруг высоты продолжался около получаса, и в конце концов обе роты снова встретились, так и не сделав ни одного выстрела по противнику. Бэнд немедленно выдвинул управление роты и взвод оружия вперед. Точно так же поступил и его сосед — командир одиннадцатой роты третьего батальона.

Что ни говори, а это был отличный маневр, и Бэнд проделал его безукоризненно. Вот только Калн и Бек никак не могли взять в толк, к чему это Бэнд надумал вдруг выдвигать свою группу в голову колонны, когда они шли по равнине? Всем ведь было ясно, что это просто дешевая показуха, ничего больше. Но чего-то он ведь хотел добиться? Может быть, кого-то обмануть? Или убедить в своей храбрости? Но кого? А может, думали сержанты, они просто излишне придирчивы к своему ротному командиру? Да нет, пожалуй. Бек никак не мог простить командиру роты, что он отсиживался в тылу, бросив на произвол судьбы его взвод, когда японцы били по ним из минометов у высоты «Морской огурец». Зато когда обстрел прекратился, Бэнд тут же заявился, да еще победителя из себя разыгрывал. Да разве только этот случай! У каждого из них в той незримой записной книжке, что хранится в глубоких тайниках памяти, было записано немало подобных выкрутасов. И они мысленно перебирали их всякий раз, как сейчас, когда Бэнд с командиром одиннадцатой роты разыгрывали дешевый церемониал обмена рукопожатиями.

Всем было совершенно ясно, что, выдвинувшись так далеко вперед, их роты слишком оторвались от главных сил и находятся сейчас в весьма уязвимом положении. Чувствуя это, солдаты сгрудились вокруг своих командиров, как бы ища у них защиты и ожидая, что они теперь решат. У них почти не оставалось воды, да и во всем другом положение было не блестящим.