ПОСВЯЩЕНИЕ
Эта книга посвящается моей дочери Кейли. Причина, по которой ее отец раньше не пытался написать о великой любви, в том, что он ее не знал, пока не встретил ее мать.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Большое спасибо Клему Вуду и Карлтону Митчелу за серьезную помощь в описании моря.
Моей чудесной секретарше Кэтрин Вейссбергер за ее преданность этому замыслу и большую помощь по всех мирских делах.
И мсье Филиппу Диоле, которого я никогда не видел, но чье замечание о том, что «больше наших серьезных писателей должно заглянуть в этот новый подводный мир», дало мне, в первую очередь, толчок ко всему замыслу.
И, конечно, моей дорогой жене Глории, которая помогала, и ее вера помогла мне пройти через довольно трудные времена.
СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ
Это вымышленный роман, и любое совпадение с реальными людьми, живущими или мертвыми, абсолютно случайно и совершенно не входило в намерения автора. Герои — придуманные люди; они полностью принадлежат автору, который создавал их постепенно и в течение долгого времени, с сильной болью и родительской заботой и любовью. На Ямайке нет города Ганадо-Бей. Нет острова Гранд-Бэнк. Нет группы островов Нельсона. Нет Гранд Отеля Краунт и, насколько я знаю, на обращенной к морю стороне косы Палисадоуз вообще нет отеля. Я, однако, думаю, что он там должен быть, и, может быть, я хочу вложить деньги вместе с некоторыми дальновидными согражданами, чтобы построить его там. Конечно, на Ямайке есть город Монтего-Бей, я с удовольствием прожил там год и храню теплые воспоминания как о проведенном времени, так и о многих друзьях. Но все остальное: герои, действия, случаи и внутренние размышления героев — только мои, я один за них отвечаю.
Море. Борт пакетбота «С.С.Антиллы»
26 июня 1966 г.
Ганадо-Бей на острове Ямайка в Карибском море. Горячим февральским днем два белых американца стояли у края старого, полуразрушенного гостиничного бассейна с морской водой. Один из них, среднего роста, из-за мускулистой фигуры выглядел малышом. На нем были малюсенькие плавки, и, хотя жаркое тропическое солнце нещадно палило кожу, он сильно дрожал. Едва он расслаблял челюсти, как зубы начинали стучать. Он пританцовывал, резко опускаясь на пятки, и не поднимал глаз на стоявшего перед ним мужчину. Звали его Рон Грант, и, если не считать, может, только Теннесси Уильямса, он был самым знаменитым драматургом своего поколения. А это поколение, благодаря ему и другому драматургу, многие считали лучшим со времен Юджина О'Нила.
Второй мужчина был настоящим гигантом. По меньшей мере, шесть футов и пять дюймов роста. Громадное тело, на котором выступал огромный живот, было покрыто дюймовым слоем мускулов. Поверх мышц, как толстое пальто водного млекопитающего, был дюймовый слой жира. Жир скрывал конфигурацию мускулов и соединял огромность корпуса в монолитное подобие маленькой горы. Свисавшие под животом свободные трусы были размером с палатку, их кричащий гавайский рисунок выцвел от солнца и воды и теперь был похож на пятна маскировочного халата. Под ними виднелись две корявые слезинки. Над необъятными грудью и животом возвышалась большая голова, над острым носом срастались пушистые брови, а под ними темнели глубоко посаженные глаза. Они хранили постоянное выражение недоброжелательного нетерпения, с которым он смотрел на танцующего перед ним небольшого мужчину. Гиганта звали Эл Бонхэм, и он был владельцем магазина подводного снаряжения и конторы по подъему грузов со дна в портовом городе Ямайки Ганадо-Бей.
Под этим взглядом драматург Рон Грант прекратил танец. Перед ними на пыльном бетонном крае бассейна с неряшливыми клочками травы в трещинах лежал мокрый акваланг, нагубник которого свисал к воде.
— Ну, думаю, вы почти готовы, — громыхнул Бонхэм. Он всегда громыхал, но, чтобы не пугать людей, все время пытался приглушить мощь своего голоса, соответствовавшего размерам тела.
— Вы имеете в виду — к морю? — спросил Грант.
Улыбка, как облако, быстро промелькнула над обширной равниной лица Бонхэма, обнажив плохие зубы, и исчезла где-то в волосах.
— Конечно, почему же нет?
— Ну, я… о'кей, если вы так говорите, — Грант обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь, и сейчас он резко похлопывал себя по необычайно широкой спине. — Понимаете, — извиняющимся тоном продолжил он, — эта лихорадка не из-за нервов. У меня нет такой защиты, как у вас. Холод меня всегда одолевает. Я действительно замерз. — Как будто прозрачная пленка на мгновение затянула глаза Большого Эла Бонхэма, и Грант уже достаточно хорошо его знал, чтобы сообразить, что это не из-за намека на толстый слой жира. Нет, это был взгляд бизнесмена, почуявшего запах наживы. Он не позволит жертве уйти. Грант не раз видел этот взгляд.
