Не страшись урагана любви - [3]

— Она может попробовать, — уступая, пробормотал он и улыбнулся гиганту. — Слушайте, когда, по-вашему, мы сможем выйти в море? Вы ведь считаете, что я готов?

— Едем прямо сейчас!

— Сейчас?

— Конечно, почему же нет? — Та же улыбка, похожая на предвещающее нечто дурное облако, промелькнула на лице Бонхэма. Кажется, она начиналась на тяжелом подбородке, проходила через рот с плохими зубами, нос, глаза, брови и лоб, искривляя и искажая по очереди каждую часть лица, и исчезала в тонких волосах. — Именно туда я вас и везу сейчас. — Последовала пауза, снова улыбка, на этот раз адресованная непосредственно Гранту. — Можно покончить с этим сегодня же, а можно ждать до завтрашнего утра и думать, телиться этим всю ночь. — Сверхъестественно, но он во второй раз заглянул прямо в мозг Гранта.

Через секунду Грант хмыкнул. Смешок не снял нервозности, но то, что он сумел все-таки хмыкнуть, доставило удовольствие.

— Да, но вы уверены, что я уже готов?

— Если б нет, я бы не вывозил вас. Мой бизнес не станет лучше, если я буду топить клиентов или не удовлетворять их.

Грант ощутил легкую дрожь, пробежавшую по лопаткам. Кроме того, он неожиданно заметил, что мошонка и головка «пипи» неожиданно зачесались от кристалликов соли в высыхающем бикини. Его рука украдкой скользнула вниз почесаться и залезла в мокрые брюки. Бонхэма, кажется, штаны не беспокоили. Из-за этого или чего-то другого Грант не ответил, и они ехали в тишине. Сейчас они были уже у подножья горы, медленно двигаясь по забитым пыльным улицам, и моряки со свежими, мальчишескими лицами с любопытством смотрели на них и на акваланг, лежавший позади. Трудно поверить, что когда-то и он сам выглядел так же в этой форме. Более пятнадцати, нет, более семнадцати лет тому назад.

В магазине узкогрудый тонкий восточно-индийский помощник Большого Эла Али, дергаясь и улыбаясь, согласился продать рубашку из пористой резины за сорок долларов. У Гранта было подозрение, даже больше, чем подозрение, что рубашка ему вовсе и не принадлежала. Она была Гранту тесной и неудобной, а зеленая коррозия мешала молнии застегнуться. Но Бонхэм как-то сумел.

— Прямо впору, — громыхнул он, и сделка совершилась. — Не волнуйтесь. Я повешу ее на петлю вместе со всем остальным. — Грант тупо кивнул. Все это делалось одновременно с тем, что Эл и Али загружали оборудование для ныряния и канистры с бензином в пикап, а Грант в каком-то неопределенном, нервном оцепенении наблюдал за ними.

Магазин Бонхэма располагался на одной из узких, плохо замощенных улочек между доком, самим заливом и городской пыльной грязной маленькой площадью, которую ямайцы, согласно английской традиции, называли Парадом. Дурно выстроенный из бетона и дешевой фанеры магазин находился посреди домов, выкрашенных ярко-оранжевой краской. У следующей двери местный зеленщик чистил капустные кочаны и бросал гнилые листья в глубокую уличную канаву. Почти весь магазин занимали два огромных больничных компрессора, которые Бонхэм привез из Штатов. На трех других сторонах висели баллоны для аквалангов и регуляторы. Катер был в полумиле отсюда, в доках. Иногда, как сказал Бонхэм, он оставлял его в Яхт-клубе, где он был кем-то вроде почетного члена и имел на это право, но в последнее время он редко бывал в клубе. Грант, смутно ощущая, что все идет слишком банально и обычно для такого значительного и чудесного случая, взгромоздился на сломанное, грязное переднее сиденье вместе с учителем и его помощником, и они медленно заскрипели на старом «бьюике» по крошечным выжженным улочкам к морю.

Можно было заметить, что это была длинная и трудная дорога. Но Грант сейчас не хотел в это вникать.

На маленьком катере — восемнадцать футов, настил над кабиной — помещалось только оборудование. Когда они взошли на борт и оказались посреди мертвых водорослей, кусков картона, старой апельсиновой кожуры и прочих обломков цивилизации, плававших у борта и стен дока, он сумел разглядеть на горе виллу, поместье, где его «любовница», ее муж и он сам жили в гостях. Он думал, не во дворе ли они сейчас. Но даже если и так, то они не узнают катер Бонхэма и не поймут, что Грант уплывает на нем.

— Мы знаем этот участок дна, как вы знаете задний двор своего дома, — как бы похлопал подбадривающе нервного клиента Бонхэм, выглядывая из открытого ветрового стекла кабины. Али отдал швартовы, и они двинулись в канал залива, мимо роскошных отелей справа по борту, резко контрастировавших с грязными торговыми доками и складами, вытянувшимися по берегу залива за кормой. Солнце лилось с небес, ярко отсвечивая на кокпите и сильно затемняя Бонхэма, стоявшего под маленькой крышей. Вода сверкала, как сталь. Воздух сразу заметно посвежел. — Вон там Яхт-клуб, — громыхнул Бонхэм, разворачивая катер.

— Куда мы идем? — спросил. Грант. Он знал Яхт-клуб, бывал там со своей «любовницей» и ее мужем. Они рассматривали там пару десятков маленьких парусных лодок и катеров, привязанных носом и кормой, и яркие пришвартованные буи между ними. Кто-то весело помахал им с веранды клуба. Помощник Бонхэма Али ответил. А Грант нет. Четыре дня тренировок с Бонхэмом сделали реальным ощущение опасности подводного плавания, и веселое помахивание — тот человек явно думал, что они отправляются на увеселительный морской пикник — неожиданно усилило гневную нервозность и вызвало чувство печального одиночества.