Том 6. О маленьких-для больших - [10]

— Тут только слепой не увидит логики: в университете преподают науки; мы его поджигаем, — пусть мужчинам будетъ наука, чтобы они к нам присоединялись.

— Браво! Верно! Выдать ей оружие из наших складов! — Какое оружие?

— Коробку спичек.

Выдали.

* * *

И еще был митинг.

— Леди! Стойкая защитница наших прав мисс Броун, поджегшая университет, арестована! Она объявила голодовку, но тюремная администрация кормит ее насильно. В какой форме мы должны выразить протест?

— Взорвать железнодорожный вокзал!!

— Простите, но я не вижу логики…

— Это вы не видите. А другие видят. На всяком железнодорожном вокзале есть буфет: в буфете этом кормят публику. Нашу мисс Броун тоже кормят. Если же мы взорвем вокзал с буфетом, то тюремная администрация поймет, что…

— Браво! Принято!

— Брависсимо! Принятиссимо!!

* * *

— Леди! За взрыв железнодорожного вокзала мисс Дуббльтон была арестована и обыскана. Вы слышите? Обыскана! Мы должны выразить протест против этого. Но какой?!

— Поколотить Аксвита!

— Виновата, но где же тут логика?

— Как где? Он ведь Асквит?

— Асквит.

— Министр?

— Министр.

— Мисс Дуббльтон обыскали?

— Обыскали.

— И арестовали?

— Да.

— Ну, и вздуем Асквита.

— Да ведь он же не министр полиции?

— Сам виноват. Если бы был министром полиции, — он бы должен был не допускать такого варварского обращения с женщиной… Кто же виноват, что он не министр полиции!..

— Верно! Браво!

— Лупи его, Асквитишку! Выдать ей из наших складов оружие одну пощечину.

* * *

— Леди! Мисс Панкхерст за избиение Асквита арестована. Как мы должны протестовать против этого? В какой форме?

И тогда встала суффражистка Ричардсон и сказала:

— Я пойду в галерею и изрежу картину Веласкеза — «Венера с зеркалом».

— Простите, но я не вижу логического начала в этом поступке…

— Потому что вы, вообще, ничего не видите дальше своего носа… Арестована мисс Панкхерст — женщина редкой духовной красоты! А «Венера» Веласкеза— женщина редкой физической красоты… Что же я делаю? Я иду в галерею и в отместку за нашу женщину духовной красоты, уничтожаю ихнюю редкую женщину физической красоты[2].

— Браво, мисс Ричардсон! Выдать ей из наших складов и т. д.

* * *

Мисс Ричардсон сидела в тюрьме…

Какой-то холодный, замкнутый в себе англичанин долго добивался свидания с ней наедине…

Наконец, ему разрешили это свидание…

Мисс Ричардсон, увидев вошедшего гостя, встала, втянула длинную костлявую голову в острые плечи и, скрестив руки на впалой груди, как дикая кошка, приготовилась к прыжку.

— Мисс, — сказалъ гость. — Я мужчина.

— Весьма сожалею, — угрюмо ответила мисс Ричардсон, — но ничем не могу помочь, чтобы избавить вас от этого.

— Мисс! Я мужчина и горжусь этим.

— Порочным натурам свойственно гордиться своими пороками.

— Мисс! Я честный британец и уважаю нашу национальную славу, наши богатства, наши сокровища. Мисс! Зачем вы изрезали замечательную картину «Венера»?

— Я на следствии уже объясняла— зачем… Вы, мужчины, обращаетесь скверно с женщиной редкой духовной красоты — мисс Панкхерст, — я так же обошлась с вашей лучшей по физической красоте женщиной!

— Так. Значит, око за око… Мы изрезали вашу женщину, вы изрезали нашу.

— Кто изрезал нашу женщину?!!

— Вы же сами говорите…

— Нет, ее пока никто не резал. Она в тюрьме, и ее там насильно кормят…

— Так почему же вы изрезали нашу женщину, когда вашу никто не резал?

— Вот оригинал-то! А как же я могла протестовать иначе? Не могла же я начать насильно кормить Веласкезовскую «Венеру». Абсурд! Только и оставалось изрезать.

— Но это нелепо!! То, что делают с вашей женщиной, вы могли совершить с нашим мужчиной. Поймать, например, сэра Асквита и начать его насильно кормить.

— А ведь верно… Не догадались…

* * *

Гость подошел ближе и мрачно сказал:

— Вы — наши враги, мы — ваши враги. За то, что вы изрезали нашу самую красивую женщину, мы высечем вашу самую красивую женщину…

Худые руки мисс Ричардсон бессильно упали вдоль плоских бедер. Ее впалая грудь тяжело дышала.

— Вы не смеете меня высечь! Это— насилие…

— Мисс! Я сказал — самую красивую.

— Я буду бороться!

— Мы выберем самую красивую, и…

Мисс Ричардсон бросила на гостя косой взгляд:

— Садитесь, пожалуйста. Вот сюда. Тут удобнее. Итак, вы решили высечь суффражистку?

— Да, мисс.

— И самую красивую?

— Да, мисс.

Мисс Ричардсон встала, поправила перед зеркальцем волосы, попудрила нос и после некоторого колебания решительно, со вздохом, сказала:

— Я согласна. Только, чтобы не очень больно, и чтобы в платье. А то вы, мужчины, такие дон-жуаны…

ЗА КОФЕЕМ (Воспоминания салопницы)

На председательском месте сидел Родзянко, в министерской ложе — министр внутренних дел, а на трибуну вышел депутат Пуришкевич и сказал:

— Вот здесь обсуждают смету министерства внутренних дел… Так-с, так-с. Ну, что ж… обсудим, обсудим. Вот я сейчас расскажу вам о некоторых губернаторах — ахнете, господа! Например, тульский губернатор Лопухин. Ужас, что это за человек!

— А что такое? — спросил из своей ложи министр, придвигаясь ближе. — Это любопытно.

— Да что… Представьте себе: купил он у мебельщика Исакзона мебель… репсовую такую, розовую на резных ножках… отделка с позолотой, гвоздики на…

— Прошу вас, Пуришкевич, держаться ближе к делу, — попросил заинтересованный Родзянко. — Плюньте на гвоздики, — говорите о мебели вообще.