Том 4. Стихотворения, 1930–1940 - [63]

Чашу вскоре Данила довел до конца.

Но про это приказчику он ни словца.

Дома все же надумал он – пьянку не пьянку,

Просто так – небольшую устроить гулянку.

Катю, знамо, позвал и ее мать-отца.

Мастера тож пришли – малахитные боле.

Катя чаши его не видала дотоле,

Удивилась: «Узор очень мил, –

Вот гляжу, сколько хитрости тут наворочено,

В камне крошку меж тем ты хотя обломил,

До чего же все чисто да гладко обточено!»

Мастера хвалят тоже: «Ну, ловко ж ты, брат!»

«Молодец!»

         «Подогнал к чертежу в аккурат!»

«Не придраться!»

         «Сработано чисто!»

«Сделал скоро и споро».

         «Блеснул ты резьбой.

Этак трудно нам будет тягаться с тобой!»

По-хорошему хвалят, хотя не речисто.

Слушал-слушал Данила и молвил: «Да, да!

В том-то вся и беда,

Что похаять тут нечем, все гладко да ровно,

Чист узор и чертеж соблюден безусловно,

А меж тем никакой красоты.

То ли дело – живые цветы:

Самый плохонький чем-то пленяет,

Сердце радостью нам наполняет.

Чем же чаша вот эта порадует взгляд?

И на кой она ляд?

Вот Катюшу она подивила

Тем, что мастера руку и глаз проявила:

Хоть бы крошечку камешка где обломил!»

«Эк беда! – Мастера засмеялись. –

Обломил – заклеил,

Политурой покрыл,

Вот и все. Кабы этого все мы боялись!»

«Вот, вот, вот! Политура – и ты не в беде.

Ну, а где ж красота его, камня-то? Где?

Где прожилка прошла – место метим для точки,

Или дырки сверлим, или режем цветочки.

Что к прожилке грешно прикоснуться рукой,

То у нас не в примете.

А ведь камень какой!..

Ух ты, камень какой!..

Первый камень на свете!»

Вот какие Данила слова закатил.

«С непривычки: маленько хватил».

Мастера все на это:

«Что творится, Данила, в твоей голове-то?

Намолол ты чего нам, бог весть.

Камень – камень и есть.

Что с ним делать? Порядком рабочим

Мы сверлим его, режем да точим».

Только был тут один старичок,

Фомича и других он учил в свою пору,

Он Даниле сказал: «Твоему разговору

Грош цена, милачок.

Я покрепче сказал бы, да вот при девице…

Не ходи-ко по этой ты, друг, половице.

Аль ты в горные хочешь попасть мастера?»

«Есть такие?»

            «Не маленький. Знать бы пора,

Что хозяйкою Медной горы-то

Под землей мастеров этих много укрыто.

Их работа в горе на хозяйкин заказ.

Вот у них мастерство! Мне случилося раз

Видеть ихней работы вещичку.

От работы от нашей совсем на отличку.

Кто такую добудет, в руках – капитал,

На всю жизнь обеспечит себя и семейку».

Все пристали: «Какую поделку видал?»

Старичок отвечал:

«Малахитную змейку.

Зарукавья у нас вроде змеечки той,

Нынче делать их змейкою стало в привычку».

«Что ж она? Чем взяла-то?»

                    «Какой красотой?»

«Говорю, что от нашей совсем на отличку.

Сразу может признать ее мастер любой.

Наша змейка иная,

Распрекрасна, допустим, собой,

Щеголяет отточкой своей и резьбой,

Мертвым, каменным блеском своим отливая,

А вот змеечка горной работы – живая:

Хребтик черненький, глазки в зеленой меди

Искры мечут. Ну, клюнет, того и гляди!..

Мастера! Им ведь что. Вся работа резная.

В красоте из них каждый – первейший знаток,

Потому что он каменный видел цветок».

Старичка про цветок стал Данила выспрашивать.

Тот сказал: «Сам цветка я не видел, сынок,

А не видевши, что же враньем-то раскрашивать?

Расцветает он, людям бедою грозя:

Повидать его нашему брату нельзя,

Сколько б ни было к этому жажды, –

Кто случайно хотя бы однажды

На цветок этот глаз устремил,

Белый свет ему больше не мил.

„Я, – Данила сказал, – ничего б не страшился,

На цветок поглядеть бы решился“.

Он не думал о счастье тогда ни о чьем,

Позабыл, что сидит он с невестой-девицей.

Трепыхнулася Катя подстреленной птицей,

У бедняжечки хлынули слезы ручьем:

„Ах, Данилушка, этим себя ль ты измучил?

Белый свет тебе ровно наскучил?“

Тут другие смекнули: с такой болтовни

Получилась неважная вовсе беседушка.

Старика поднимать стали на смех они:

„Из ума выживаешь ты явственно, дедушка.

Лучшей сказки не мог ты найти.

Парня зря только этим сбиваешь с пути“.

„Что?! – Старик по столу кулаком даже стукнул. –

В камне, правда, не смыслим мы все ни черта!

А в цветке том показана вся красота“.

Мастера снова смехом: „Ты, дедушка, клюкнул.

Нет такого цветка да в такой-то красе“.

„Есть такой, провалитесь вы все!“

Вот не стало гостей. Но Даниле не спится.

А вздремнет – разговор недоконченный снится.

Паренек загрустил,

Снова в лес зачастил,

С дурман-чашею возится снова,

А про свадьбу ни слова.

Стал Фомич уж его понуждать:

„Что ты девушку зря покрываешь позором?

Сколь лет ей в невестах томиться да ждать?

Смотниц мало ль? Начнут пересмеивать хором“.

У Данилы на это все те же слова:

Мне придумать… да камень найти бы сперва».

Ни себя не жалея, ни доброй одежки,

Он повадился бегать на медный рудник

На Гумёшки,

Все там камня искал – сам себе проводник,

Он в забои забытые всеми проник,

Иль искал наверху, камень трогая каждый.

Оглядев очень пристально камень однажды

И увидя, что камень не стоит хлопот,

Он сказал: «Нет, не тот!»

Вдруг он слышит в ответ, хоть души ни единой

Не виднелось кругом:

«Поищи-ко ты в месте другом…

Возле горки Змеиной».

Огляделся Данилушка. Нет никого.

Ладно. Верно, морочит кто-либо его,

Шутит. Где он запрятался, шут-то?

Место голое, спрятаться некуда будто.

Зашагал он домой. Дома ждут его щи