Том 4. М-р Маллинер и другие - [23]

— Прошу вас! — взмолилась Адела.

И снова обратила взор к недавнему узнику.

— Итак, Смидли? Я все еще жду объяснений.

— Скажи ей, что бедное сердце никогда не утешится.

— Вильгельмина, прошу тебя!

— Это же правда, — возразила Билл. — Кого хочешь спроси.

— У тебя есть объяснение?

Неловкое шевеленье верхней части туловища указывало на то, что Смидли намерен распрямить плечи.

— Разумеется, у меня есть объяснение. Полное и удовлетворительное объяснение. Я праздновал.

— Праздновал? Что праздновал?

— Самую замечательную удачу, которая только может свалиться на заслуживающего ее человека. Я как раз говорил об этом Кей наверху.

Кей кивнула.

— Очень романтическая история, — подтвердила она. — Как раз для фильма категории «Б».

Билл нахмурилась.

— Не упоминай в моем присутствии фильмы категории «Б», крошка. Не поворачивай нож в ране.

— Прости, Билл.

— Ничего, дитя мое. Ты просто брякнула не подумав. Продолжай, Смидли.

Смидли выпятил грудь. Настал его момент. Нечасто ему удавалось быть объектом внимания в домашнем кругу. У него в запасе накопилось множество историй, но Адела всегда обрывала его на первой фразе. Впервые за последние пять лет ему предоставлялась возможность взять слово.

— Ну так вот, — начал он. — Как справедливо заметила Кей, это очень романтическая история. Вчера вечером я сидел на террасе, размышляя о том о сем, и вдруг мой ангел-хранитель шепнул мне на ушко…

— Давай без предисловий, — сурово прервала его Адела. Смидли бросил в ее сторону укоризненный взгляд.

— Без предисловий нельзя.

— Правда, — вмешалась Кей. — Вы непременно должны услышать про ангела-хранителя.

— Мне всегда интересно послушать про ангелов-хранителей, — подбодрила его Билл. — Так что же он тебе такое шепнул?

— Он прошептал: «Смидли, старина, загляни-ка на гардероб».

Адела смежила веки. Она что-то говорила про себя. Возможно, то была молитва. Хотя, скорее всего, что-то другое.

— Это невыносимо.

— А мне, напротив, ужасно интересно, — сказала Билл. — Так бы и слушала. Продолжай, Смидли. Что за гардероб? Где?

— Тот, что в спальне Аделы.

Адела затряслась. В этом не было ничего удивительного. Представьте себя на месте женщины, в чье спальное уединение столь бесцеремонно врываются. Сперва Фиппс, потом Смидли. В конце концов, это ее спальня или перрон Центрального вокзала в Нью-Йорке?

Она пронзила оратора взглядом.

— Ты шарил в моей комнате?

— Да, я туда на минутку заглянул. В поисках того, что ищу. Билл осенило.

— Ба! — воскликнула она. — Неужто дневник?

— Он самый.

— Ты его искал?

— Да.

— И нашел?

— Да. На гардеробе.

— Ты его взял?

— Вот он, — ответил Смидли, хлопнув себя по карману. Адела переводила глаза с Билл на Смидли, со Смидли на Билл, натужно пытаясь понять, о чем идет речь. Она терпеть не могла, когда в ее присутствии говорили загадками, тем более, когда беседовали только что выбравшийся из тюрьмы деверь, бросивший позорную тень на ее дом, и сестрица, которую нельзя и на порог пускать. Во всей Америке не найти двух других субъектов, кто бы сумел так раздражить ее, напуская туману. Сходство Аделы с пантерой стало еще более отчетливым.

— О чем это вы толкуете? Какой дневник? Чей дневник?

— Кармен Флорес, — ответила Кей. — Дядя Смидли искал его несколько недель.

Билл вздохнула. У нее было доброе сердце.

— Увы, бедный Фиппс, — сказала она. — А как ты догадался про этот гардероб?

— Если женщине есть, что прятать, именно это место она и выберет. Общеизвестный факт. Про это во всех детективах пишут.

— Ты что, Агату Кристи не читала? — удивилась Кей.

— Кто такая Агата Кристи? — спросила Адела.

— Адела, лапочка! — сказала Билл. Смидли фыркнул.

— Глупая гусыня, — буркнул он.

Адела метнула на деверя взгляд, который его едва не испепелил.

— Это ты, ты — беглый каторжник, обзываешь меня глупой гусыней!

Смидли не остался в долгу.

— А ты как смеешь называть меня беглым каторжником?

— Я называю тебя беглым каторжником, потому что ты и есть беглый каторжник! Разве тебя полиция не разыскивает?

— Нет, полиция меня не разыскивает.

— Остается посочувствовать полицейским, — притворно вздохнула Адела. — Представляю, каково им.

Смидли надулся.

— Адела, мне не нравится твой тон.

— А мне плевать.

— В самом деле?

— Напрасно, Адела, — вмешалась Билл. — Смидли теперь не тот, кем был до сих пор.

— Не понимаю.

— Все очень просто.

Вошел Джо. Он посмотрел отведенную ему комнату, выслушал историю спортивного подвига лорда Тофема и теперь планировал выйти в сад и снова пообщаться с природой, хотя и не рассчитывал на то, что она исцелит его раны. Его депрессия не проходила. Равнодушным взором обозрев Садовую комнату, он обратил внимание на то, что здесь происходит важная дискуссия, но не выказал ни малейшей заинтересованности во внутренних делах обитателей дома и направился к двери на террасу. На пороге его остановил властный голос Билл.

— Вчера Смидли не являлся обладателем дневника покойной Кармен Флорес. Сегодня он таковым является. Любая студия в Голливуде отхватит его с руками.

Смидли подхватил тему:

— Я вчера переговорил по телефону с «Колоссал-Эксвизит». Они предложили пятьдесят тысяч.

— Пятьдесят тысяч! — выдохнула Адела.

— Пятьдесят, — подтвердил Смидли. Адела медленно поднялась.