Том 3. Письма и дневники - [118]
6/18 августа 1835 года
Франценбрунн
Вот вам и еще писуля из Франценбрунна, милая маменька, дабы вы не рассудили за благо как-нибудь беспокоиться об моей неизвестности, а пуще всего дабы вам подать благой пример для подражания. Когда будете посылать письма ко мне, прикажите, пожалуйста, брать на почте квитанции в отправлении, или так называемые ресиписы, потому что сквернее здешних почт едва ли есть где-нибудь, и письмо без квитанции совершенно находится в зависимости от почтовых чиновников. Вообразите, например, что письмо, отправленное вами сюда из Карлсбада, в котором было запечатано и титовское, пропало! Это тем более досадно, что ему, может быть, что-нибудь нужно, не говоря уже о том, что мне бы хотелось иметь от него вести. На почте здесь говорят, что если в Карлсбаде не взяли ресипису, то и отыскать письма нельзя. Не помните ли, кто отдавал его на почту?
Каково-то было вам ехать? С нетерпением жду от вас писем. А мое путешествие из Карлсбада сюда было самое досадное: вообразите, что мне попался такой поганый извозчик, что я тянулся сюда 18 часов и должен был ночевать на дороге, чему едва ли бывал пример во всей богемской истории.
У нас здесь все то же, что было, кроме того, что народу начинает становиться все меньше; но мне до этого мало дела, потому что не познакомился ни с одним человеком, кроме седого венгерского помещика, который нынче уехал, да и не хочу знакомиться. Жду с нетерпением В. Титова.
Вы хорошо сделали, что не поехали сюда, потому что вам бы здесь было скучно, а Веза , с которою вы хотели познакомиться, отправляется послезавтра к вам в Дрезден, куда уехало и все баденство.
Мне вообще довольно хорошо, кроме того, что не велят ничем хорошенько заниматься, а потому скучно. Я продолжаю ежедневно купаться и от нынешнего дня вместо 8 стаканов Salzquelle начал пить 4 Salz и 3 шпруделя. Но делать покуда ровно нечего, но думаю, однако, что умею хоть сколько-нибудь позаняться моими песнями.
22 августа / 3 сентября 1835 года
Письмо В. П. Титова
Целуем ручки, челом бьем, падаем до ног за ваши драгоценные два послания, из которых последнее от 31-го прочли сию секунду. Виноваты, что сами так долго к вам не писали снова: третий день чиним перья, а они, окаянные, видно, размокли от вод и чинятся медленнее, нежели когда-либо. За советы благодарим усердно. Бодрость возвратилась к нам вместе с ясною погодою. Петру Васильевичу вода как с гуся вода, он от них как ни в одном глазе, а я, грешный, присужден был заключить с доктором капитуляцию, на основании которой от пития водного вовсе отбоярился, зато меня купают ежедневно не только в воде, но и в грязи минеральной. Посмотрим, это чистилище не удалит меня от полей Енисейских или приблизит к ним. Наш Франценбрунн понемножку просыпается, вина этому — ожидаемый через 10 дней проезд римского кесаря с супругою и многочисленною свитою; здешний militar inspector, начальствующий над тремя человеками гарнизона, со вчерашнего дня уже начал расправлять усы и галстук.
Планы наши вот такие: подивясь величию кесаря и справясь с заветным числом ванн и стаканов, мы с Петром Васильевичем около 17-го или 18-го числа совокупно оставляем Франценбрунн и едем в Карлсбад, быть может, через Мариенбад и Konigswarte, соседственный замок князя Меттерниха, с изящным парком и любопытным собранием монет. Из Карлсбада Петр Васильевич к вам в Дрезден, а я прямо в Прагу учиться по-чешски и заготовлять фатеры в надежде, что вы не замедлите удостоить вашим прибытием. Прага не город, а чудо, это все говорят. О 16 1/2 талерах вы повторяете в каждом письме аккуратно, мы об них и без того не забудем, но, Бога ради, скажите, отправил ли в Вену мой чемодан с шубою и доставил ли вам квитанцию, с помощью которой легко бы отыскать оный. Если нет, сделайте милость, прикажите приструнить трактирного оратора, не то смерть как боюсь остаться без чемодана и без шубы: у нас теперь уже морозит ночью. Простите, будьте здоровы и веселы душою, почтеннейшая — хотел сказать — Авдотья Петровна, но ей-ей прозаично, позвольте отныне навсегда звать вас в письмах тетушкою: оно как-то ловчее. Итак, прощайте, почтенная тетушка, а милым кузинам Марье Васильевне и Лилушке[375] поклонитесь и благодарите за добрую память.
Что вы скажете на наши планы? Так как Титов намерен здесь остаться не долее 18 сентября, то и мне кажется, что я лучше поступлю, если выеду не 13, а также 18 и вместо 10 дней пробуду в Дрездене дня два или три, чтобы нам долее можно было пробыть в Праге, и Прага, я уверен, что вам понравится, судя по всем описаниям о ней. Мы здесь покуда находились в исправности, и мне тут и сидеть, и ходить хорошо; мы ходили многое множество, читаем Краледворскую рукопись и купаемся аккуратно, а сверх того я глотаю ежедневно 8 стаканов
