Мсье Бук мановением руки отпустил проводников.
– Нам осталось опросить еще восемь пассажиров, – объявил Пуаро. – Пять пассажиров первого класса – княгиню Драгомирову, графа и графиню Андрени, полковника Арбэтнота и мистера Хардмана. И трех пассажиров второго класса – мисс Дебенхэм, Антонио Фоскарелли и горничную княгини – фрейлейн Шмидт.
– Кого мы вызовем первым – итальянца?
– Дался вам этот итальянец! Нет, мы начнем с верхушки. Не будет ли княгиня Драгомирова столь любезна уделить нам немного времени? Передайте ей нашу просьбу, Мишель.
– Передам, мсье, – сказал проводник, выходя.
– Передайте ей, что, если ее сиятельству неугодно прийти сюда, мы придем в ее купе! – крикнул ему вслед мсье Бук.
Однако княгиня Драгомирова не пожелала воспользоваться этим любезным предложением. Вскоре она вошла в вагон-ресторан и, отвесив присутствующим легкий поклон, села напротив Пуаро. Ее маленькое жабье личико со вчерашнего дня еще сильнее пожелтело. Она была уродлива, тут двух мнений быть не могло, однако глаза ее, в довершение сходства с жабой, походили на драгоценные камни – темные, властные, они светились умом и энергией. Голос у нее был низкий, немного скрипучий, дикция очень четкая. Она решительно прервала цветистые излияния мсье Бука:
– В извинениях нет никакой нужды, господа. Насколько я знаю, в поезде произошло убийство. Вполне естественно, что вам необходимо опросить всех пассажиров. Я буду рада оказать вам посильную помощь.
– Вы очень любезны, мадам, – сказал Пуаро.
– Вовсе нет. Это мой долг. О чем вы хотите меня спросить?
– Ваше полное имя и адрес, мадам. Не хотите ли записать их?
Пуаро протянул княгине лист бумаги и карандаш, но она лишь махнула рукой.
– Напишите сами, – предложила она, – это несложно: Наталья Драгомирова, Париж, авеню Клебера, 17.
– Вы едете из Константинополя домой, мадам?
– Да, я останавливалась там в австрийском посольстве. Со мной едет моя горничная.
– Будьте любезны, расскажите мне вкратце, что вы делали вчера вечером после ужина?
– Охотно. Еще из ресторана я послала проводника постелить мне постель. После ужина я сразу легла. До одиннадцати читала, потом выключила свет. Заснуть мне не удалось – меня мучает ревматизм. Без четверти час я вызвала горничную. Она сделала мне массаж и читала вслух до тех пор, пока я не задремала. Не могу точно сказать, сколько она у меня пробыла. Может быть, полчаса, а может быть, и дольше.
– Поезд к тому времени уже стоял?
– Да.
– Вы за это время не слышали ничего необычного, мадам?
– Нет.
– Как зовут вашу горничную?
– Хильдегарда Шмидт.
– Она давно у вас служит?
– Пятнадцать лет.
– Вы ей доверяете?
– Полностью. Она родом из поместья моего покойного мужа.
– Я полагаю, вы бывали в Америке, мадам?
Неожиданный поворот разговора удивил княгиню, она вскинула бровь:
– Неоднократно.
– Вы были знакомы с Армстронгами – семьей, где произошла известная трагедия?
– Это мои друзья, мсье. – В голосе старой дамы сквозило волнение.
– Следовательно, вы хорошо знали полковника Армстронга?
– Его я почти не знала, но его жена, Соня Армстронг, была моей крестницей. Я дружила с ее матерью, актрисой Линдой Арден. Замечательная актриса, одна из величайших трагических актрис мира. В ролях леди Макбет и Магды[25] ей не было равных. Я была не только ее поклонницей, но и близкой подругой.
– Она умерла?
– Нет, нет, но она живет в полном уединении. У нее очень хрупкое здоровье, и она почти не встает с постели.
– У нее, насколько мне помнится, была еще одна дочь?
– Да, она гораздо моложе миссис Армстронг.
– Она жива?
– Разумеется.
– А где она?
Старуха кинула на Пуаро испытующий взгляд:
– Я должна спросить вас, почему вы задаете мне такие вопросы. Какое отношение они имеют к расследуемому вами убийству?
– А вот какое: убитый был причастен к похищению и гибели ребенка миссис Армстронг.
– Вот оно что! – Княгиня строго сдвинула брови, выпрямилась. – Раз так, я могу только приветствовать это убийство. Я надеюсь, вы поймете мою предвзятость.
– Вполне. А теперь вернемся к вопросу, на который вы не ответили. Где сейчас младшая дочь Линды Арден, сестра миссис Армстронг?
– Откровенно говоря, мсье, не знаю. Я потеряла из виду младшее поколение. Кажется, она несколько лет назад вышла замуж за англичанина и уехала в Англию, но его фамилия выпала у меня из памяти. – Княгиня помолчала, потом сказала: – Вы хотите спросить меня о чем-нибудь еще, господа?
– Еще один вопрос, мадам, на этот раз личного свойства. Какого цвета ваш халат?
Княгиня снова вскинула бровь:
– Что ж, я верю, что вами руководит не праздное любопытство. У меня синий атласный халат.
– У нас больше нет к вам вопросов, мадам. Очень вам благодарен за то, что вы так охотно нам отвечали.
Унизанная кольцами рука пошевелилась. Княгиня встала, остальные поднялись вслед за ней, однако она не торопилась уходить.
– Извините меня, мсье, – сказала она, – но не откажите сообщить мне ваше имя. Ваше лицо мне знакомо.
– Эркюль Пуаро к вашим услугам, мадам.
Она помолчала.
– Эркюль Пуаро… – сказала она через какое-то время. – Теперь я вспомнила. Это рок. – И двинулась к двери. Держалась княгиня очень прямо, хотя видно было, что ходит она с трудом.
