Том 12. Стихотворения - [35]

Так созерцайте, о народы,

Идею! На ее челе

Уже почиет луч свободы,

Что завтра явит свет земле!

Джерси, июль 1853

VIII ЖЕНЩИНАМ

Какая мразь кругом! Величье сохранили

Лишь женщины… Цветы на стенах кровь прикрыли,

Гремят балы; пускай злодеев грязный рой

Вальсирует. Но вы, о сестры, взор живой

С презреньем шлете им, плечами пожимая;

В усмешке нежных губ — мерзавцам кара злая!

Пускай сверкает фрак расшитый и бандит

В перчатке пятерню когтистую таит,

Пусть галуны горят на треуголке гнусной, —

Смешно вам это все: весь этот блеск безвкусный

И этот новенький — уже червивый — трон.

К вам, женщины, господь был милостивым: он

Лишь чайкам легким дал бесстрашно льнуть к пучине

И вам, красавицы, предстать как героини.

Величье их теперь и дедов честь в былом —

Вот все, что есть у нас.

Проклятье! Ночь кругом;

Взор сумраки томят всё более густые!

Народ французский, да, народ-пророк, мессия,

Всечеловечьих прав бестрепетный кузнец,

Чьей наковальни гром в мир из конца в конец

Летел, чей горн блистал вулканом звездной пыли;

Народ, развеявший, как прах, зубцы бастилий,

Швырнувший в ярости, став самодержцем вдруг,

Века монархии под медный свой каблук,

Сметавший королей с их грозными полками

Одним дыханием, как дымку над полями;

Пред кем низверглись вмиг, лишь рассердился он,

И Робеспьер-гигант и великан Дантон;

Да, гордый мой народ, народ непобедимый,

Сегодня весь дрожит, как лист, грозой гонимый;

Не смеет пикнуть он, испугом обуян:

Пред ним болтун Тролон и солдафон Маньян!..

Да, это зрелище!.. Нас в кулаке сжимая,

Средь общей нищеты мильоны проедая,

Руэры и Мопа, ночных канав приплод,

Восходят; все молчат… Нас подчинивший сброд,

В Кайенне каторжной предсмертный ад устроив,

Туда, в среду убийц, высоких шлет героев;

Молчат… В понтонах бред; в ответ — хотя бы звук…

Детей гноят в тюрьме в Алжире; тишь вокруг…

Вы плачете? Ну что ж! Но умный — втайне плачет.

Палач, кровавый жнец, в своей телеге скачет

С корзиной полною; хотя бы вздох один…

А он — он царствует, Тиберий-Эдзелин;

Он, сколопендра, счел себя за скорпиона;

Он вешать, как палач хотел бы неуклонно;

В крови измазанный, прелат ему кадит;

Он, цезарь-нетопырь, хвастливо говорит

Царям: «Вот скипетр мой»; шпане: «Вот преступленье».

Он победил; обмыт, приняв благословенье,

С державою в руке, в порфиру облачен,

Войдя в историю, к ядру прикован он

И нам плюет в лицо. И правит!.. Все безгласны…

Лишь вам, о женщины, в чело волною красной

Негодование кидается и стыд,

Волнуя грудь, — и взор сквозь пленку слез горит;

Для деспота у вас презреньем налит кубок,

И коршуны дрожат под клювами голубок!

Изгнанник вдумчивый, я воздаю вам честь!

О да, вы — нежный пол, в котором воля есть

Любить и сострадать, вести борьбу святую,

Спасая Францию, спасая Ветилую.

Геройских можете вы достигать высот,

И там Шарлотта вдруг или Юдифь сверкнет.

На вашей доблести всегда налет печали:

Вы были Порцию, Корнелию нам дали,

Вы были Аррией — с улыбкой под ножом.

Ваш дух пылает тем немеркнущим огнем,

Что светит нациям, паденья мрак рассеяв,

Что вдохновляет мать героев Маккавеев,

Что Амадиса пыл в грудь Жанны д'Арк струит

И злобным деспотам на их пути грозит,

Преградой стойкою триумфам их и гневу

Святую ставя мать иль благостную деву!

И если вам порой, в видении ночном,

Архангел Михаил с пылающим мечом

Предстанет в небесах, прекрасный и крылатый,

С презренной гидрою, его стопами смятой, —

Нам как Свобода он, как Слава предстает!

Кто ж эту красоту и нежность наречет?

И сердце говорит, — и есть тому причина, —

Что ангел — женщина скорей, а не мужчина!

Джерси, май 1853

IX НАРОДУ

Безмерный океан с тобою схож, народ!

И кротким может быть и грозным облик вод;

В нем есть величие покоя и движенья;

Его смиряет луч и зыблет дуновенье;

Он — то гармония, то хриплый рев и гром;

Чудовища живут в раздолье голубом;

В нем созревает смерч; в нем тайные пучины,

Откуда и смельчак не выплыл ни единый;

На нем как щепочка любой колосс земли;

Как ты — насильников, крушит он корабли;

Как разум над тобой, над ним маяк сверкает;

Он — бог весть почему — то губит, то ласкает;

Его прибой — на слух как будто стук мечей —

Зловещим грохотом звучит во тьме ночей,

И мнится, океан, — как ты, людское море, —

Сегодня зарычав, все разворотит вскоре,

Меча на берег вал, как бы металл меча;

Он Афродите гимн поет, ей вслед плеща;

Его огромный диск, его лазурь густая

Полночных звезд полны, как зеркало блистая;

В нем сила грубая, но нежность в ней сквозит;

Он, расколов утес, травинку пощадит;

Как ты, к вершинам он порою пеной прянет;

Но он, — заметь, народ! — вовеки не обманет

Того, кто с берега, задумчив и пытлив,

Глядит в него и ждет, чтоб начался прилив.

Берег океана, июль 1853

X «Макбета ведьмы! Эй! Тащите ваш котел!..»

Макбета ведьмы! Эй! Тащите ваш котел!

Я вам для варева Империю обрел;

Берите старую и новую. На мясо

Взять надо толстяка Берже и Эспинаса;

Вздувайте уголья, варите хорошо!

Вот вам Реаль, Мопа, Юллен, Маре, Фрошо;

Святой Наполеон и с ним святой Игнатий,

Фуше попорченный, Тролон, подгнивший кстати.

Откиньте Аустерлиц, прибавьте Сатори —

И, груди разметав, мешайте до зари.

Увидев, как пигмей ползет из великана,

Сумейте выпарить остатки Талейрана;

Пусть дядя вверх идет, и вниз — племянник-вор.