Том 12. Стихотворения - [32]

Так это для тебя сквозь пламя напролом

Сосредоточенно шагали гренадеры!

Так, значит, мой отец, отважный, полный веры,

Кровь для тебя струил в эпической войне!

И пики для тебя сверкали в вышине,

И материк дрожал перед Аттилой новым,

И Лондон в страхе был, Москва — в дыму багровом!

Так это для тебя — чтоб ты меж девок пил

И с Маскарилями и Дейцами кутил,

А в Лувре на пирах сидел на первом месте;

Так это для тебя (с мосье Моккаром вместе)

Ноги лишился Ланн, оторванной ядром,

И головы солдат, задетые клинком,

Кровь из-под кивера струили красным соком!

Так это за тебя Ласаль погиб с Дюроком,

Ваграм и Рейхенбах отяготив бедой,

И Коленкур сражен в редуте под Москвой,

И гвардию вконец под Ватерло скосило!

Так это для тебя ветрами убелило

Нагромождения несметные костей

В глуби любых лесов, среди любых полей!..

Нахал! Склепался ты, раб и слуга порока,

Отродье случая, с великим сыном рока!

Ты свой бесстыжий лоб воткнул в его венец!

Рукою шутовской ты взял тот бич, наглец,

Что королям грозил, меняя ход столетий;

И запрягаешь ты, наклеив номер третий,

Маренго, Аустерлиц, Иену, Сен-Жан-д'Акр —

Квадригу солнца — в свой ободранный фиакр!

Джерси, 31 мая 1853

II МУЧЕНИЦЫ

Те женщины, кого захватчик в ссылку шлет, —

Твои же дочери и матери, народ!

Вся их вина в одном: они тебя любили.

Париж — в крови, разбит, согбен, покорен силе —

Все видит ужасы, но сумрачно молчит.

Одна, кого ведут (кляп изо рта торчит),

Преступно крикнула: «Долой измену!»; Твердость

Зовут вторую; тех — Идея, Верность, Гордость;

Тех — Справедливость, Мысль, Свобода, Чистота…

Их гонят в Сен-Лазар (должна темница та

Быть сметена с лица земли до основанья!);

Тюрьма поглотит их, окутана в молчанье,

И снова изрыгнет, когда «свершится суд»

И бросят их в фургон, запрут и увезут.

Куда? — Забвение то знает, и могила

О том сухой траве и воронам твердила.

Одна из них была кротка, святая мать,

И в пекло Африки ее везли терзать,

И дети к ней пришли проститься. Их прогнали.

Мать это видела и, стон сдержав печали,

Сказала: «В путь!» Молил о милости народ.

В фургоне каторжном был очень узок вход,

И женщину туда, смеясь над полнотою,

Тюремный страж впихнул, дав ей тычок рукою.

Так их везут, больных, задвинув на засов,

В карете с клетками, подобием гробов,

Без света, воздуха, где каждый заключенный —

Точь-в-точь живой мертвец, в могиле пробужденный,

Их вопли слышатся с дороги — и бегут

Зеваки поглазеть, как мучениц везут.

В Тулоне, выпустив их из фургонов, в трюмах

Рассадят. И, больных, голодных и угрюмых,

Отправят за море — несчастных этих вдов,

Дав им без ложек есть бурду из котелков.

Брюссель, июль 1852

III ГИМН ССЫЛЬНЫХ

К молитве!.. Тень встает ночная…

К тебе, господь, мы взор и руки вознесли.

Знай: те, кто слезы льют, оковами бряцая, —

Всех обездоленней из бедняков земли;

Но чести больше там, где горше доля злая.

Потерпим!.. Отомстится кровь!..

О птицы, к нам домой летите;

О ветры, край наш посетите,

Где семьи плачут вновь и вновь;

О наших бедах им скажите,

Снесите им от нас любовь!

Внемли нам, боже благосклонный!

У нас одна мольба: изгнанников забудь,

Но славу родине верни порабощенной!

А мы, разбитые, пройдем свой смертный путь,

Где ледяная ночь сменяет день каленый!

Потерпим!.. и т. д.

Как в центр мишени лучник меткий,

Не зная жалости, нам солнце стрелы шлет;

Изнурены трудом, не спим в зловонной клетке;

Как мышь летучая, примчавшись из болот,

Крылом нас бьет озноб, и бред нас держит в сетке.

Потерпим!.. и т. д.

Пить хочешь? Обжигаешь губы.

Есть хочешь? Черный хлеб. Работы — не вздохнуть!

На каждый взмах кирки, долбящей камень грубый,

Смерть из земли встает: сгребет кого-нибудь,

Задушит и опять ложится, скаля зубы.

Потерпим!.. и т. д.

Но пусть! Неукротимым взором

Встречаем смену мук; нам радостны они.

Мы богу нашему хвалу возносим хором:

Он честь нам даровал страдать в такие дни,

Где не-страдание является позором.

Потерпим!.. и т. д.

Ура Республике священной!

Мир тайне вечера, объявшей небосклон!

Мир павшим стоикам в могиле их смиренной!

Мир морю мрачному, что слило в общий стон

Рыданья Африки и жалобы Кайенны!

Потерпим!.. Отомстится кровь!..

О птицы, к нам домой летите;

О ветры, край наш посетите,

Где семьи плачут вновь и вновь;

О наших бедах им скажите,

Снесите им от нас любовь!

Джерси, июль 1853

IV ПЕСНЯ

Мы гуляли там, меж седых развалин

Башни вековой;

Доносился к нам, смутен и печален,

Говор волн глухой.

Все ж понятен был нам напев стихии,

Отзвук дальних бурь;

Звал он: «Встаньте вновь, истины святые!

Просияй, лазурь!

Мир захвачен в плен, и закон — в руинах,

Всюду звон оков;

Взвейтесь в небеса на крылах орлиных,

Мысли мудрецов!

Встаньте, возродясь, в полнозвучном хоре

Заалевших вод,

Над ночною тьмой вскиньте ваши зори,

Солнце и народ!

Вас же, — пусть летит с молнией шальною,

С громом стая гроз, —

Не сломить грозе, не свалить прибою,

Узник и утес!»

Джерси, октябрь 1852

V БЛЕСК

О, время дивное! О, хохот до истерик

Всех европейских стран, всех штатов двух Америк!

Утесы льют слезу! Кровь капает с икон,

Кой-как повешенных! Косят глаза мадонн!

Все монстры чудные, о ком и не слыхали,

С чистосердечием пред миром воссияли!

Вот жалуется пот, что деготь — страх смердит!

Обнюхав Шейлока, орет Иуда: «Жид!»

Мышьяк разоблачил все подлости морфина!