Том 1. Повести. Театр. Драмы - [21]

Юлия. Вы должны быть добры со мной; наконец-то вы говорите, как человек.

Жан. Да, но будьте и вы человеком? А то вы плюете на меня и не позволяете мне утереться — о вас!

Юлия. Помогите, помогите мне! Скажите мне, наконец, что я должна делать, какой путь избрать?

Жан. Клянусь Богом, я и сам не знаю!

Юлия. Я была сумасшедшая, бешеная, — но неужели же нет никакого спасения?

Жан. Оставаться здесь и быть спокойным. Никто ничего не знает.

Юлия. Невозможно. Люди знают и Кристина знает.

Жан. Они ничего не знают, и никогда бы и не поверили ничему подобному.

Юлия медленно. Но — это лишь до поры до времени!

Жан. Правда!

Юлия. А последствия?

Жан испуганно. Последствия! И где была моя голова, что я об этом не подумал? Да, тогда остается только одно — вон отсюда! Сию же минуту! Я не поеду с вами, так как тогда всё пропало; вы должны ехать одна, подальше — куда бы то ни было.

Юлия. Одна? Куда? — Нет, не могу!

Жан. Вы должны! И именно, пока не вернулся граф. Если вы останетесь, то вы знаете, что из этого выйдет! Кто раз согрешил, тот будет продолжать, потому что зло уже свершилось… Станет всё смелее и смелее — а там и — накрыли! Итак, уезжайте! А потом напишите графу и признайтесь во всём, не называя меня. А сам он никогда не догадается! Я думаю даже, что он и стараться об этом не будет.

Юлия. Я уеду, если вы поедете со мной!

Жан. Да вы с ума сошли? Фрёкен Юлия бежит со своим лакеем! Послезавтра об этом будут трубить во всех газетах, а граф этого никогда не переживет!

Юлия. Я не могу уехать! Я не могу оставаться! Помогите мне! Я так устала, так бесконечно устала! — Прикажите мне! Вдохните в меня жизнь, потому что я не могу больше ни думать ни действовать…

Жан. Вот видите, какая вы слабая. Так к чему же вы так важничаете и задираете нос, точно вы царица всей вселенной! Ну, в таком случае я вам приказываю! Подите и оденьтесь; захватите денег на дорогу и возвращайтесь сюда!

Юлия, вполголоса. Пойдемте со мной наверх!

Жан. В вашу комнату? — Вот вы опять с ума сходите. — Медлит минуту. — Нет! Идите, сейчас же!

Он берет ее за руку и выводит через стеклянную дверь.

Юлия уходя. Говори со мной помягче, Жан.

Жан. Приказание всегда звучит грубо! Почувствуйте это разочек сами, почувствуйте!

Оба выходят.

Жан возвращается назад, облегченно вздыхает; садится за стол; вынимает свою записную книжку и начинает громко сводить счеты; немая мимическая сцена. Кристина выходит справа, одетая, чтобы идти в церковь; в руках у неё приставной перед рубашки и белый галстук.

Кристина. Господи Иисусе! Что у тебя за вид! Что здесь случилось?

Жан. Ах, тут Фрёкен приводила народ. Да разве ты так крепко спала, что ничего не слыхала?

Кристина. Я спала, как убитая!

Жан. И уже одета, чтобы идти в церковь?

Кристина. Да! Ты же обещал пойти сегодня со мной к исповеди.

Жан. Да, правда! И ты, я вижу, уже принесла мне парадное платье. Ну, иди сюда. Садится направо.

Кристина подает ему перед рубашки, галстук и помогает одеваться. Молчание.

Жан сонно. Какое евангелие сегодня читают?

Кристина. Об усекновении главы Иоанна Крестителя, думается мне.

Жан. Это будет очень долго продолжаться! Ай, ты царапаешь меня! А мне так хочется спать!

Кристина. Что же ты делал целую ночь? Ты совсем зеленый.

Жан. Я сидел здесь и болтал с Фрёкен Юлией.

Кристина. Она, ей Богу, не понимает, что это совсем неприлично. Молчание.

Жан. Послушай, Кристина!

Кристина. Ну?

Жан. Очень странно, когда об этом подумаешь! — Это она-то!

Кристина. Что же в ней странного?

Жан. Да всё.

Молчание.

Кристина замечает на столе до половины наполненный стакан. Вы тут вместе пили?

Жан. Да!

Кристина. Пфуй! — Посмотри-ка мне в глаза!

Жан. Да!!

Кристина. Возможно ли? Возможно ли это?

Жан после короткого размышления. Да, это так!

Кристина. Вот у ж никогда бы не поверила! Нет, пфуй, пфуй!

Жан. Но ты не ревнуешь же меня к ней?

Кристина. К ней, нисколько! Будь тут Клара или Софи; тогда бы я тебе глаза выцарапала! — Да, так-то вот кончилось; почему, и не знаю. — Нет, это отвратительно!

Жан. Ты сердишься на нее!

Кристина. Нет, на тебя! Дурной поступок, очень дурной! Бедная девушка! Нет, знаешь что? Я не могу больше жить здесь, в доме, где не уважают своих слуг.

Жан. За что же их уважать?

Кристина. Да, скажи, благо, ты больно хитер. Да! Разве ты сам захочешь служить людям, которые себя так неприлично ведут? Ну что? Ведь самих себя становится стыдно!

Жан. Да, но все-таки утешительно, что другие-то не лучше нас!

Кристина. А я этого не нахожу; раз они не лучше нас, то нечего стремиться стать лучше. И подумай о графе. Подумай о том, сколько у него было горя в жизни. Нет, я не хочу больше оставаться в этом доме! Да еще с таким, как ты. Будь это акцизный чиновник; будь кто-нибудь получше тебя…

Жан. Это что еще значит?

Кристина. Да, да! Ты, конечно, тоже славный малый, но ест же разница между людьми и людьми. — Нет, этого я никогда не забуду. — Фрёкен, которая была так горда, так резка с мужчинами, ведь никогда нельзя было бы подумать, что она отдастся когда-нибудь мужчине — да еще такому-то вот! Она, что хотела убить бедную Диану за то, что та связалась с дворовой собакой! Ну, уж можно сказать! Но здесь я не хочу больше оставаться и к 24-му октября ухожу своей дорогой.