Толпа, массы, политика - [7]

.

В нашем контексте важно отметить ту роль, которую Токвиль придает страстям, эмоциям, имеющим место в поведении народа. При этом он считает, что страсть к свободе то затухает, то возрождается вновь, тогда как стремление к равенству занимает первое место в сердцах людей. Именно подчеркивая роль страстей, он вопрошает: «Существовал ли когда-либо на земле народ, чьи действия до такой степени были бы преисполнены противоречий и крайностей. Народ, более руководящий чувствами, чем принципами и в силу этого всегда поступающий вопреки ожиданиям, то опускаясь ниже среднего уровня, то возносясь высоко над ним. Существовал ли когда народ, основные инстинкты которого столь неизменны, что его можно узнать по изображениям, оставленным два или три тысячелетия тому назад, и в то же время народ, настолько переменчивый в своих повседневных мыслях и наклонностях, что сам создает неожиданные положения, а порой, подобно иностранцам, впадает в изумление при виде содеянного им же»?[19]. Говоря о противоречивости народа, Токвиль подчеркивает и его строптивость, и его принятие произвола. То он выступает ярым противником всякого повиновения, то раболепно повинуется, более склонный к героизму, чем к добродетели, здравому смыслу. Во времена революции масса людей как никогда проявила самые высокие порывы души. И в то же время в ходе революции народ высказал свой истинный порок. Именно такой народ мог совершить столь радикальную революцию, которая исполнена противоречий и противоположностей. По мере того, как граждане делаются более равными и более похожими друг на друга, уменьшается склонность верить одному лицу, но увеличивается склонность верить массе, и общественное мнение начинает все больше руководить миром. В эпоху равенства — пишет он — люди вследствие своего сходства не верят друг другу и в то же время убеждены, что истина находится на стороне большинства.

Идеи просвещения народных масс в немецкой классической философии и в марксизме

Известно, что немецкая классическая философия, несмотря на всю свою абстрактность, по-своему отражала идеи и события Французской революции, продолжая линию Просвещения. Так Кант считал Просвещение такой исторической эпохой, при которой разум широко используется для реализации исторического прогресса. Более того, успешное применение разума становится возможным, согласно его представлениям, при условии преодоления несвободы, путем длительного морального усовершенствования.

Широкое распространение получило высказывание Гегеля о том, что каждый народ имеет тех правителей, которых заслуживает. Фиксируя тот факт, что массы переходят в наступление, он считал, что очень часто называют народом «агрегат частных лиц», тогда как это всего лишь толпа, а не народ. Без своего монарха народ предстает как «бесформенная масса». Толпа же бесправна, безнравственна и неразумна. Это аморфная, беспорядочная, слепая сила, подобна взбаламученному морю. И ошибочно было бы воспринимать такое состояние как состояние истинной свободы. Абсолютный дух народа, по Гегелю, выражается в государстве. А самосознание отдельного народа является носителем всеобщего духа и объективной действительности. У Гегеля дух своего времени отражает великий человек. Именно его устами высказывается время, поэтому он имеет право презирать общественное мнение. Великий человек обладает не только величайшим рассудком, он не просто лидер, но он наделен великими страстями и амбициями. Гегель считал хитростью ума то, что великий человек заставляет действовать на себя страсти.

Основная просвещенческая установка сохраняется и в воззрении Маркса и Энгельса. Известно, что для них судьбы народных масс имели первостепенное значение. Показывая суть капиталистического производства, Маркс выявляет массовый характер такого производства, акцентирует внимание на том, что в нем заняты массы населения, которые поставлены в более-менее равные условия эксплуатации, поэтому происходит уравнение условий жизни этих масс во всех ее сферах. Это, в свою очередь, приводит к уравнению индивидов в рамках их жизнедеятельности. Критикуя трактовку Б. Бауэром массы как истинного врага духа, он говорит о том, что всякий прогресс духа был до сих пор прогрессом в ущерб массе человечества. Отмечая, что люди сами делают свою историю, он подчеркивал, что делают они ее при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые перешли им от прошлого. «Традиции всех мертвых поколений тяготеют как кошмар над умами живых. И как раз тогда, когда люди только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории»[20].

Буржуазии, считает Маркс, надо одинаково бояться невежества масс, пока они остаются консервативными, и сознательности масс, как только они становятся революционными. Массе надо внушить ее подлинные интересы, тогда она поймет их и будет действовать в соответствии с ними, т. е. революционно.