Только не в восемь, дорогой - [12]

– По-моему, с вашим самолюбием должно быть все в порядке, мистер Комптон, – мило заметила Барри. – Это вот я сражалась с грузовиками на автостраде, блуждала по улицам Беверли-Хиллз и помирала с голоду в своей «сентре», пока вы сидели дома и грызли… – она игриво посмотрела на него. – Что вы тут грызли? Морковку?

– Шляпки грибов, фаршированные крабами. Барри проглотила слюну. Ей действительно до смерти хотелось есть. Она смело посмотрела ему в глаза, с большущим трудом удержавшись, чтобы не похлопать своими длинными темными ресницами.

– Надеюсь, теперь, когда я во всем повинилась, вы поделитесь со мной одной-двумя шляпками?

– Похоже, в этом уже есть нечто интригующее. Я подумаю. – Он наконец отступил от двери и впустил ее в дом. – Я никогда не отказываюсь протянуть руку кающемуся грешнику, если только он раскаивается искренне.

– Не испытывайте судьбу, мистер Комптон, – не осталась в долгу Барри. – Вы разве не знаете, как опасно иметь дело с помирающей от голода женщиной? Вы обещали мне обед, а мы пока что занимаемся сотрясением воздуха.

Его глаза уверенно скользнули по ней.

– В воздухе чувствуется присутствие электричества каждый раз, как мы оказываемся вместе, вы не находите? – тихо спросил он.

Барри вспыхнула под его внимательным взглядом, пытаясь не замечать, как великолепно обтягивают джинсы его мускулистые бедра.

– Я имела в виду вовсе не это. – Она отбила атаку, но в голосе у нее определенно не хватало убежденности.

– Может быть, и не это, – сказал он, и в глазах у него заиграл озорной огонек. – Но это правда. Думаю, после обеда мы изучим проблему поподробнее.

Барри хотела было ответить ему таким же смелым, прямым взглядом, но замигала и отвела глаза. Десерт, вот что это такое, подумала она, и нервная дрожь пробежала у нее по спине. Точно как предсказывала Даниель. Он поставил ее в меню на десерт. Она взяла себя в руки и снова посмотрела на него. Может быть, если она займется закуской, у нее пропадет панический страх перед десертом.

– Так где же ваши шляпки?

Он понимающе глянул на нее:

– Минуточку, сейчас будут. Проходите в гостиную. Что будете пить?

– Бокал вина, пожалуйста.

– Красного, белого?

– Белого. Вы уверены, что вам не надо помочь?

– Нет. У меня все в полном порядке.

Спорю, так и есть, подумала Барри. У мужчин вроде Майкла Комптона всегда все в порядке. Ожидая его возвращения, она оглядела гостиную – диван, на котором можно заблудиться, кресла перед пылающим камином. Каминная полка и одна из стен отделаны темным деревом, придававшим комнате строгий мужской дух. Сам по себе темный цвет мог бы действовать подавляюще, но остальные стены были оклеены светлыми французскими обоями с пейзажными мотивами, а высокие французские окна-двери выходили во внутренний дворик, залитый мягким лунным светом. Днем эти двери откроют доступ обилию солнечного света, а вместе с ним – сладкому аромату сотен роз всех оттенков. Она представила их себе: от бледно-розовых до пунцово-красных, от ярко-желтых до абрикосовых… Яркая лазурь плавательного бассейна свободной формы искрилась у самого края террасы. Все было просто и роскошно, ни чуточки не претенциозно, и Барри должна была признать, что у Майкла отличный вкус. Весь интерьер и отделка были очень своеобразны, и она подозревала, что это своеобразие – его собственное, а не наемного декоратора.

– Любуетесь видом? – прошептал у нее за плечом тихий, чарующий голос.

– Очень красиво.

– Я влюбился в это место с первого взгляда. Прежний владелец настелил на этот прекрасный паркет какое-то жуткое розово-лиловое плюшевое покрытие, да еще подчеркнул его черно-розовыми обоями. Он явно увлекался декадентским искусством. Мне пришлось буквально закрывать глаза, когда я срывал эти обои со стен.

– При вашей занятости – когда же вы нашли для этого время?

– По вечерам и выходным. Ушло много времени, но я не жалею. Ну и, кроме того, вы не представляете, какое это удовольствие – сдирать напольное покрытие и обои, после того как целый день сдерживался, чтобы не порвать в клочья дураков, осаждающих твой кабинет.

– Если они такие уж никчемные, то позвольте удивиться тому, что вы сдерживаетесь, – сухо заметила Барри.

– Я и сам порой удивляюсь, – признался он. – Но я понял одну вещь: человек, который сегодня пытается продать тебе совершенно нелепую идею, завтра может принести в клюве уникальный, новаторский сюжет. Если быть с ним грубым, он может уйти с этой идеей в другую компанию. Мне не улыбается такая перспектива.

– Значит, вы страдаете молча.

Он покачал головой.

– Я предпочитаю считать, что веду себя дипломатично. Мне также хотелось бы верить, что я в состоянии создавать обстановку, которая поощряет их творческие поиски, а не подавляет их. Если есть хоть крупица таланта, мне хочется выпестовать его.

Продолжая развивать свои мысли, он почти рассеянно играл прядью волос Барри, заправляя ее за ушко, его пальцы мягко и нежно прикасались к ее лицу. От этих прикосновений Барри начинала дрожать и понимала, что будет не в силах отказать ему ни в чем, что бы он ни попросил. Надо скорее отодвинуться! Она тяжело вздохнула, но не шелохнулась. Не было сил.