Только море вокруг - [61]
Кромка льда, закрывающего вход в горло Белого моря, уже виднелась на горизонте, когда самолет вдруг опять нырнул в облака. Из груди Ведерникова вырвался громкий вздох: пронесло, а? Бросив на старпома прощупывающий взгляд, он приказал не ему, а третьему штурману:
— Отбой тревоги. Держите к кромке: проверим, нет ли во льду пробитого ледоколами канала. Подвахтенных распустить.
Маркевич ушам своим не поверил. «Канал? Да ведь во льдах мы превратимся в неподвижную мишень!» Сдержавшись, чтобы протестующим вскриком не ответить на это приказание, он как мог спокойнее сказал капитану:
— Стоит ли, Борис Михайлович? А что, если это был вражеский разведчик? Вызовет по радио бомбардировщики, и… Лучше переждать на открытой воде.
— Надо подождать, — очень спокойно, очень твердо поддержал старшего помощника парторг. И Ведерников согласился. Сказал, все еще не глядя на Маркевича, не желая видеть его, но помимо воли обращаясь к старшему помощнику:
— Повременим… Сходите к радисту, Алексей Александрович, сообщите шифровкой в порт, чтобы выслали ледокол. Нам самим через Бело море не пробиться.
— Есть сообщить! — теперь же без натяжки, с готовностью отозвался штурман, оставляя стармеха и капитана наедине.
Из радиорубки Маркевич прошел к себе в каюту. Он не думал больше ни о Ведерникове, ни о нелепом распоряжении его: все равно завтра на судне будет другой капитан, вопрос об этом был окончательно решен на ночном партийном собрании. Сейчас волновало другое: чей самолет летал над морем, почему он не приблизился к судну настолько, что бы можно было его опознать?
Алексей машинально принялся опять укладывать в чемодан подарки, купленные в Америке для Глорочки: большую пышноволосую куклу с закрывающимися глазами на неестественно ангельском личике, высокие ботинки с толстой подошвой, платья кофточки, юбки… Впору ли будут ей все эти обновки, или успела Капелька вырасти? Ведь он так редко, так мало видит дочь…
Вспомнился сон — тот недавний: скорбные, осуждающие глаза Глорочки и Тани. Почему они привиделись ему такими отчужденными, неродными? Видимо, устал донельзя, вот и лезет в голову всякая чушь. Ну за что его осуждать, в чем провинился перед ними? Вернется завтра домой, и — Алексей взял со стола фотографию Глотовых — все опять будет хорошо. Может, письма от Тани давно уже ждут его. Может, и сама она приехала в Архангельск… А вдруг сон в руку? Сколько раз Степанида Даниловна говорила, что если видишь во сне плохое, обязательно жди хорошего, потому что сны сбываются наоборот.
Он поднес фотографию к губам и тут же выпустил ее, придавленный внезапным ревом, обрушившимся на корабль. Рев неведомого мотора слился с частым, захлебывающимся треском, похожим на дробный грохот крупного града по железной крыше. И еще не понимая, что это такое, Маркевич бросился к двери, наверх.
На палубе, на спардеке не было ни души. Отдалившийся было рев опять возвращался стремительно и неотвратимо, рвал на части всю душу и остро бил по нервам. В три пряжка взлетев по трапу на ботдек, Алексей метнулся ко второму трапу, на мостик, и тут же отпрянул, увидав на вершине его иссиня-белое, обезумевшее лицо Ведерникова. В остекленевших от ужаса глазах капитана застыло одно желание, одно стремление: уйти, спрятаться, скрыться куда угодно, но только как можно скорее! Не сознавая ничего, ничего не видя перед собой, он схватился руками за поручни трапа, занес ногу над верхней ступенькой, но в это мгновение тот же рев догнал его и тот же грохот ударил в спину. Разжав руки и неестественно запрокинув голову, Борис Михайлович тяжелой страшной глыбой скатился на ботдек. Алексей подскочил к нему, перевернул на спину и отшатнулся, вместо лица Ведерникова увидав кроваво-красную маску, вокруг которой, по выскобленным до белизны доскам палубного настила, быстро расползалось такое же красное пятно.
Лишь на миг потерял Маркевич контроль над собой, настолько потрясла его эта внезапная гибель. Но едва самолет промчался над самыми мачтами судна, едва сверху, со стороны рулевой рубки донесся зовущий кого-то голос Лагутина, как он овладел собой и взлетел на мостик. Казалось, именно там он найдет того, кто убил капитана, — найдет, и намертво схватится с ним. Но на мостике не было никого, только Семен жался к дверям рубки, как бы решая, спрятаться в ней или нет. А увидев Алексея, тоже опомнился, пришел в себя, подбежал к нему:
— Немцы! Бомбардировщики! Два!
— Яблокова! — ответил тот. — Яблокова в руль!
— В руле.
— Хорошо…
Рев самолетов слышался и спереди, и сзади. Вскинув голову, старпом сразу увидел их: первый бомбардировщик, только что промчавшийся над пароходом, далеко за кормой разворачивался для нового захода, второй уже шел в атаку, прямо в лоб кораблю, пикируя на полубак Шел так, будто ни за что не свернет с боевого курса, не упустит добычу; жертвуя собою, всей своей страшной, гибельной тяжестью вот-вот врежется в палубу корабля. Но и неотвратимая эта опасность не могла уже хоть на секунду поколебать решимость старпома.
Три прыжка — и Маркевич вцепился в ручку машинного телеграфа, рванул ее на «полный назад». Не оглядываясь, но твердо зная, что Яблоков ждет его приказания и тотчас выполнит их, громко крикнул в сторону рулевой рубки:
В книгу вошли произведения двух авторов. В первой, фантастической, повести В. Крижевич рассказывает о необычных явлениях в зоне Бермудского треугольника, о тех приключениях, которые случились с учеными, изучающими гигантскую воронку-водоворот.Вторая повесть А. Миронова — о сложной, кропотливой работе наших следственных органов, которую довелось проводить, распутывая клубок военных событий.СОДЕРЖАНИЕ:Валентин Крижевич. Остров на дне океанаАлександр Миронов. Одно дело Зосимы ПетровичаРецензент П. А. МиськоХудожник Ю.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.