Только море - [7]
Аржанов лежал лицом вверх на сухой и редкой прошлогодней траве. Увидев Рукавишникова, он попытался улыбнуться и проговорил, с усилием шевеля сухими губами:
— Он же мог тебя начисто… Вот гад…
— Спасибо, браток, — сказал Рукавишников, опускаясь на колени. Аржанов, тяжело дыша, промолчал^ Рукавишников посмотрел на него и только теперь подумал, что он совсем небольшого роста. Здесь, на обгорелой траве, Аржанов был похож на подростка, который неведомо каким путем оказался в этом аду.
Федор осмотрелся и увидел Настю.
— Сюда, Настя! Сюда! — закричал не своим голосом.
Настя сбросила сумку и, опустившись на колени, что- то тихо приговаривала, быстро и ловко накладывая повязку. Временами она косила взглядом на Рукавишникова, как бы убеждаясь, тут ли он еще или убежал.
— Так я пошел, — сказал Рукавишников, потоптавшись.
И побежал в гору. В пути подумал об Аржанове и о словах капитана из парткомиссии, который накануне говорил ему о первом партийном поручении. В это время раздалось ни с чем не сравнимое ликующее «ура». Мимо пробежал Денежкин.
— Наше знамя на вершине! Знамя-а!
Кое-где гитлеровцы еще огрызались, отстреливались, но Федор понял, что враг был сломлен окончательно. Федор бежал трудно. Каждый шаг ему давался гораздо тяжелее, чем много сотен шагов до этого. Голова кружилась. Перед глазами поплыли круги. Он был ранен. Когда ранило — не знал. Может быть, когда брали третью траншею, а может, позже, когда преследовал офицера.
— Нет, я должен быть на вершине, — упрямо, как заклинание, твердил Рукавишников.
Он упал. Поднялся и, пройдя несколько шагов, снова упал на одинокий кустик, на котором чудом сохранились зеленые листочки.
«Жизнь все же сильнее смерти», — подумал Рукавишников.
Передохнул и, превозмогая тяжесть, снова встал и медленно пошел вперед. Он вышел к тому месту, где, изогнувшись, Ялтинское шоссе уходило прямой стрелой к Севастополю. За вечерней дымкой угадывался город, виднелась серебряная полоска моря.
Рукавишников опустился в кювет и впал в забытье. А потом он услышал Настин голос. Федор открыл глаза и увидел ее лицо и на нем слезы. Крупные, как горошины. Настя нагнулась и стала целовать его.
— Ну что ты, право, — сказал Федор, — ведь увидеть могут.
— Пусть, — всхлипнула Настя, — пусть! Пусть видят! Свободной рукой Федор обнял ее. Услышал, как часто колотится Настино сердце.
— Я тебя уже перевязала, — сказала она. — Сейчас па машине доставлю вниз, в госпиталь.
— Погоди, — ответил Рукавишников, — я побуду здесь. Отсюда Севастополь видно.
СИЛА ЖИЗНИ
В сорок четвертом году по улицам Севастополя робко и боязливо ступала весна. Она застенчиво заглядывала в траншеи, зеленела травкой в снарядных воронках, вздыхала шелестом слабого ветерка в остовах развороченных зданий.
Да, и в то время мы продолжали называть его городом, хотя это звучало странно. Разве можно было всерьез считать городом груды обожженных, битых камней, спирали покореженных трамвайных рельсов, ободранные деревья, и над всем этим сладковатый смрад такой силы, что его не мог заглушить даже аромат весеннего ветра?! Разве можно было назвать городом место, где за целый день нельзя услышать пи голоса, пи звука?! Это было, пожалуй, самым страшным…
Я и Василий Шелест, забросив за плечи автоматы, шагали по развалинам. То и дело приходилось балансировать на камнях, чтобы не упасть. Сдвинув бескозырку на затылок, Василий рукавом бушлата вытирал пот.
— Не нравится мне это цирковое представление! — бубнил он, поскользнувшись на очередном камне и взметнув клубы пепла. — Давай перекурим, что ли?
Я не возражал. Мы присели. Шелест достал смятую газету и начал осторожно вырывать квадратик для самокрутки. Я задумался. По небу лениво брели белые барашки облачков. Из-под черных закопченных камней выглядывали зеленые стебельки.
— Весна, — сказал я и посмотрел на Василия. — Жизнь, черт возьми!
— Какая там жизнь! — хмуро возразил он. — Хоть бы собака какая-нибудь захудалая пробежала. А то ни души, ни звука. Как на кладбище.
— Ну и скептик! — усмехнулся я. — Видишь цветок? Это разве не жизнь?
— Закуривай, — предложил он мне и сам смачно затянулся. — Махра что надо, душистая, сразу тошнотворный запах перешибет. А красивыми словами меня, брат, не убедишь. Я человек такой — ты мне дай сначала пощупать эту самую жизнь, потом я поверю. А то: «Ах, цветочки! Ах, травка!» Это для меня не факты.
— Ну вот что! — не вытерпел я. — Уберика-ка свои сапожищи, а то расселся тут…
Василий неопределенно хмыкнул и густо задымил самокруткой.
Мы некоторое время молчали. Каждый думал о своем. К действительности меня возвратил голос Шелеста:
— Володя, а Володь…
— Ну, чего тебе?
— Слышишь?
— Отвяжись!
— Нет, ты послушай, — сказал он упрямо. — Говорят где-то. Люди говорят!
Я привстал с камня и прислушался. В самом деле где-то едва звучал человеческий говор.
— А ну, бери автомат!
Мы обогнули груду кирпичей и спустились по разрушенной каменной лестнице. Разговор было утих, а потом вновь послышался под нами.
— Иди сюда! — шепнул мне Василий и поманил пальцем.
Я осторожно подошел к дверному проему и посмотрел вниз. На цементной площадке, наспех очищенной от щебня, сидели два мальчугана лет семи. Одеты они были в вязаные — не по росту — женские кофты, помятые картузы. Третий, в засаленной пилотке и рваной телогрейке, стоял перед ними. Ему было лет десять.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
Главный герой произведения – американский юрист Джон Смит. У него есть все, что нужно для счастья – престижная работа, богатые родители, красавица-невеста. Жизнь обещает быть спокойной и безоблачной. Но неожиданно все меняется. Во время кругосветного путешествия на круизном лайнере, невеста изменяет ему, а загадочный незнакомец выкидывает за борт корабля. Главный герой выживает. Он оказывается на странном острове. Вроде бы все здесь обычно и объяснимо, но в то же время загадочно и непривычно. Жители этого острова не общаются с внешним миром, не пользуются деньгами и верят, что животные, обитающие рядом с ними, являются такими же разумными существами, как и они сами, и даже могут говорить.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
«В бурунах» — глава из книги В. Закруткина «Кавказские записки». Эта глава посвящена боевым действиям донцов-кавалеристов гвардейского корпуса генерал-лейтенанта А. Г. Селиванова в дни боев на Кавказе в 1942 году.
Михаил Сергеевич Колесников известен читателю своими книгами «Сухэ-Батор», «Рудник Солнечный», «Повести о дружбе», «Удар, рассекающий горы» и другими.Бескрайняя сибирская тайга, ковыльные степи и знойные пустыни Монголии, Крайний Север, новый Китай — вот та обстановка, в которой живут и действуют герои его произведений. Это мир сильных, мужественных людей, непреклонно идущих к своей цели и побеждающих. Это мир, насыщенный романтикой дальних странствий.Судьба военного журналиста забрасывала М. Колесникова в самые отдаленные уголки нашей Родины; побывал он и в Монголии, и в Китае, и в далекой Индонезии, и в других местах.Сборник рассказов «Большие расстояния» посвящен людям ратного труда — солдатам, матросам и офицерам.М. Колесников — член Союза советских писателей, член редколлегии журнала «Советский воин».
На подступах к одному из городов Прикарпатья идут бои. Фашистские войска отступают. Оставляя город, эсэсовцы по приказу из Берлина увозят местного инженера-изобретателя Ростислава Крылача и чертежи его важного изобретения — аппарата, позволяющего добывать остаточную нефть, снова вводить в строй старые промыслы. В пути Крылач пытается бежать, но погибает.Прошли годы. На небольшом нефтепромысле в Прикарпатье молодой инженер Иван Бранюк продолжает дело своего погибшего дяди — Ростислава Крылача.За изобретением Ивана Бранюка и чертежами Крылача (их при отступлении немецко-фашистских войск бандит-бандеровец Коленда спрятал в тайнике на советской территории) охотятся дельцы иностранной нефтяной компании.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.