Только б жила Россия - [14]
Витворт слегка вздрогнул. Или он ослышался? Русские намерены затянуть переговоры? Он, полномочный представитель британского двора, волен прервать их в любое время, хоть сейчас… Надо указать наглецам их место, раз и навсегда напомнить, с кем они имеют дело… Однако следующие слова Кикина заставили его податься вперед.
— Граф Головин ждет вас к обеду, сэр. Будет государь.
Посланник наклонил голову, чтобы скрыть свое торжество. Так и есть, он совершенно упустил из виду расчеты Москвы на британское посредничество. Консул прав: русские, напуганные собственными успехами на северо-западе, заинтересованы в нас куда больше, нежели мы в них!
— Когда нам нужно быть у лорда Головина?
— Без четверти шесть, сэр.
— Следовательно, в запасе час. Великолепно. Эсквайр, не соблаговолите ли разделить компанию?
— Увы, отправляюсь на загородные табачные склады. За людьми требуется глаз да глаз, по меткому выражению наших друзей русских… Вам, сэр, не о чем беспокоиться: перед вашим спутником падет любой дверной затвор, хотя бы заколдованный. Не так ли, мистер Кикин?
— Вы преувеличиваете мои возможности, мистер консул.
Витворт с интересом присмотрелся к Кикину. Еще сэр Карлейль писал: московитам свойствен редкий дар схватывать на лету все чужое. Пожалуй, разительный тому пример — этот угловатый человек с постной наружностью и глазами святой Магдалины. Беседу ведет как истинный англичанин! Если вдуматься, ничего странного. Как-никак в свое время побывал на Британских островах, соприкасаясь, постигая, впитывая…
В руке посланника появилась массивная серебряная медаль. Кикин дернул кадыком, и как ни мимолетно было это движение — Витворт с удовольствием его подметил. Что ж, еще одно доказательство — сколь падки русские на ценные презенты. Впрочем, варвары все таковы — от Лапландии до Полинезии, — одетые ли в оленьи шкуры или в современное европейское платье.
— Мой молодой друг! — растроганным голосом произнес посланник. — Эта медаль отчеканена славными лондонцами в честь побед оружия ее величества на море и на суше. Пусть она будет памятью о днях, проведенных вами в моей стране!
7
Миновав мост, карета остановилась у палат, чем-то напоминающих Лефортовы, но попроще. Часовые отсалютовали враз, и посланник не спеша направился к парадному входу.
На лестнице ждал вельможа в расшитом золотом кафтане, с синей орденской лентой через плечо. Был он высок, подтянут, хотя и несколько тучен, крупное лицо выражало приветливость. Правда, гостю кинулось в глаза и другое — внезапный, ни с того ни с сего, прилив крови, глубокая одышка.
— Сэр Витворт, чрезвычайный посланник ее величества королевы, — отрекомендовал Кикин. — Господин генерал-адмирал, президент Посольского приказа граф Головин Федор Алексеевич.
— А ведь мы в Гааге едва не встретились, — улыбнулся хозяин. — Прошу.
В гостиной, украшенной яркими, весьма посредственными картинами, находилось человек пятнадцать — двадцать. Кто сидел над шахматами и, обдумывая ход, усиленно дымил трубкой, кто стоя пригубливал вино из бокала, кто ходил рука об руку взад и вперед. Особенно шумно было перед камином. Рослый человек в темно-зеленом гвардейском платье держал за пуговицу маленького — по плечо ему — господина с круглым застенчивым личиком и, расспрашивая его взахлеб, на всю залу раскатывался гулким смехом.
— Хо-хо-хо! Ай да кардиналы римские, ай да святоши… Говоришь, в церковке уединенной, тет-а-тет с дамами? Лба не перекрестив? Хо-хо-хо-хо-хо! А не врешь?
— Все точно, достоуважаемый Александр Данилович, — подтвердил третий, чернявенький, улыбаясь медово.
— Кому и верить, как не вам. Куракин да Шафиров по заграницам сто пар сапог стоптали… — Гвардеец прыснул. — Значит, лампады вон, сутаны долой, и кто кого изловит? Га-га-га!
Усмотрев незнакомого гостя, он вскинул — чуть надменно — красивую русоволосую голову.
— Граф Александр Меншиков, первоначальствующий в Ингрии, Карелии и Эстляндии, — представил его Кикин. — Первый генерал над конницей, первый, после государя, капитан бомбардирской роты, обер-гофмейстер при наследнике Алексее Петровиче…
— Сыпь, сыпь! — одобрительно прогудел Меншиков. — Мы ведь и послы великие, когда надо, и корабельные мастера, и стратеги… На любой, понимаешь, манир!
Англичанин любезно поклонился. Меншиков ответил коротким рассеянным кивком. Казалось, единственное, что заинтересовало его в посланнике, — это пошитые по последней западной моде панталоны. Он встрепенулся, позвал: — Бартенев, ты где? — шепнул несколько слов курносенькому адъютанту, и тот воззрился в упор.
Витворт и Кикин двинулись дальше по залу.
— Гроза турецких и ханских войск, победитель шведов, генерал-фельдмаршал граф Шереметев Борис Петрович! — возгласил Кикин.
Из кресла медлительно приподнялся пожилой русский, одетый в белую, до пят, мантию, с крестом на груди.
— О-о, Эрестфер, Казикермен! — расцвел Витворт, припоминая рассказ генерального консула. — Гром ваших побед, сэр, облетел все континенты!
— Благодарствую. Сочту за честь видеть вас у себя, в домишке моем, — ответил Шереметев.
— Удивительно приятный человек! — восхитился посланник, отплывая прочь. — Кстати, мистер Кикин, почему господин маршал носит регалии мальтийских рыцарей?
Роман рассказывает о подвигах уральцев и сибиряков в годы гражданской войны, которые под руководством В. Блюхера, Н. и И. Кашириных, И. Грязнова громили белогвардейцев на Восточном фронте, а затем броском через Сиваш определили судьбу «черного барона».
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.