Только б жила Россия - [107]
— Угадай!
Макар чутко повел носом, обрадованно подскочил, выдернул широкий, в обхват каравай.
— Ай да вологодочка, ай да гвоздь.
— Тесаком, бестолочь, не ломай.
— Слушаюсь, господин провиантмейстер! — шутейно изогнулся Макарка. — Прикажете разнесть?
— Не торопись, — удержал его Титов. — Нам довольно и двух, остальные передай гранодирам.
— Надо ли? Как-никак сто двадцать пастей. Умнут, не поймут!
— Я тебе что велел?
— Есть… караваи съесть! — вытянулся рязанец.
Пушкари и гренадеры вскидывались ошалело, пластовали хлеб, жевали взапуски, запивая водой. Дуняшка медлила, не уходила, знай смотрела сквозь мрак огромными глазами.
— И ты б закусил… Шкелет-шкелетом! — Она провела горячей ладонью по Савоськиной щеке, он отклонился. — Тебе… не страшно?
— А-а, наплевать, — глухо сказал он. — Ты дуй-ка в ретраншемент, не то майор осерчает… Иди, ради Христа, не мотай душу!
Она вдруг припала к нему, затряслась в горьком плаче.
— Обижает, что ль?
— На переправе… позавчера…
— Ну? — недобрым голосом справился он.
— Застрелен пулей… А ведь за отца… второй год, как батяня помер…
Лишь несколько слов и было, но за ними такая глубь, такая прозрачная светлина, что Севастьян оцепенел… Чего-чего не нагородил в мыслях, копя по крупице злость, а другие добавили, и вот все повернулось неожиданной стороной.
8
— Мин херц, маршируют. Всей как есть армией! — сказал Меншиков, входя в шатер.
— Ну-ну, который час?
— Половина четвертого.
— Спозаранку начинается двадцать седьмое июня семьсот девятого года! — с нервным смешком бросил Петр, натягивая во тьме полуботфорты. — Хоть одеться-то успею?
Орлов принес темно-зеленый мундир, — по его бортам, кроме штаб-офицерского нагрудного знака, не было никаких украшений. Александр Данилович, разряженный как павлин, незаметно подавил вздох. «Ни вензеля тебе, ни орденской ленты, и сукнецо средственное!» Поверх кафтана легла портупея толстой черной кожи, сбочь утвердилась шпага с держаком, обвитым гладкой проволокой. Потом наступил черед шляпе, — и на ней только простенькая серебряная нить. Красно-голубой, о двух аршин, полковничий шарф, поданный Орловым, отлетел в сторону.
— Чай, не на парад… Ну с богом!
Когда Петр с генералами поднялся на вал ретраншемента, укрепы от леса до леса и вдоль дороги перекипали взблесками выстрелов, особенно острыми в рассветной мгле. Швед надвинулся по всей горловине, барабанный треск возвестил атаку. Рейтары, кирасиры, драгуны, подкрепленные фузилерными ротами, бешено рванулись вперед, надеясь одним броском опрокинуть конницу и на ее плечах въехать в главный лагерь. Белозерский, Архангелогородский, Владимирский, Вятский и Московский полки, расставленные в проходах меж редутами, завязали встречный бой.
Атака захлебнулась. Пушкари с гренадерами Айгустова резанули прицельным огнем вправо и влево, позволили Рену собраться с силами, заслонить «пасы». Но враг готовил новый удар.
Светлейший не находил себе места. Прошелся туда-сюда, поскрипывая сапогами, присел на лафет орудия, залюбовался было алмазным перстнем, презентованным докой Шафировым, но тут же вскочил сам не свой.
— Мин херц, дозволь по команде отбыть. Невмоготу, понимаешь!
— Чур, недолго. И в драку ни-ни.
— Есть! — обрадованно гаркнул Александр Данилович, скатываясь вниз.
Петр оглянулся вокруг: а где Палий? Нешто и он, старец глубокий, к редутам попер?
…Чем дальше Меншиков отъезжал в поле, тем гуще становились толпы раненых драгун: их вели под руки и несли к лазаретным палаткам, раскинутым поодаль. «Минул час, толку ни на грош… Почему?! — кипел досадой светлейший. — Бьем растопыренной пятерней, лишь поэтому…»
Рен и Боур усмотрели его приезд, тотчас подъехали, кратко поведали о своих заботах. Накаты шли один ва другим, — последний был отражен с неимоверным усилием, — в бой мало-помалу оказались втянутыми Нижегородский и Сибирский полки.
— То и скверно, что мало-помалу! — отрезал светлейший. — А надо… чуете? — Он помотал крепко стиснутым кулаком. — Кто в запасе у вас? Невцы? Развертывайте их побыстрее, обок с именным шквадроном, — сам поведу!
Гарнизоны укреплений взяли под обстрел южное предполье. Измотанные в сече владимирцы и архангелогородцы расступились перед резервами, потекли в обход, чтобы стать во второй линии.
Только Меншиков потянул шпагу из ножен, со стороны ретраншемента примчался Черкасов.
— Ваша светлость, государь…
— Кличет к себе? Передай: князь рекогносцирует местность, вот-вот будет… А о прочем ни гу-гу! — Он оглянулся на шквадронцев, на синие невские ряды, крикнул: — За мно-о-ой!
Опомнился далеко впереди, спешенный фузейной пулей. Вокруг — пересверк стали, разноязыкая брань, испуганное конское ржанье… Ага, верх-то наш! — пронеслось у светлейшего. Мимо, пригнув головы, тянулась вереница пленных, командир шквадронцев Кобылий горделиво держал в руке шведский штандарт.
— Трофей, ваша светлость! — отрапортовал он. — Первый за все утро!
— Кому трофей, а кому… — Князь посмотрел на бившегося в корчах арабского скакуна, голос его дрогнул. — Был как человек все равно!
Ему подвели чью-то лошадь, и вовремя: заваривалась новая каша. В лоб наседали кирасиры, усиленные сапежинскими ротами, сбоку валила густая колонна пехоты, жарила из фузей. Русские попятились…
Роман рассказывает о подвигах уральцев и сибиряков в годы гражданской войны, которые под руководством В. Блюхера, Н. и И. Кашириных, И. Грязнова громили белогвардейцев на Восточном фронте, а затем броском через Сиваш определили судьбу «черного барона».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.