Толедские виллы - [40]
— Ваши доводы против предстоящих двух месяцев, — сказал дон Алехо, — вполне убедительны, и все мы думаем, что только изобретательный ваш ум может принести нам избавление от зноя. Что до меня, я вполне доверяюсь вам.
— Также и я, — сказал дон Хуан, — и, судя по лицам прочих слушателей, я, кажется, могу ручаться за их голоса.
Все заявили, что доверяются дону Мельчору, и он продолжал:
— Из числа присутствующих здесь мы выберем десять мужчин и десять дам, замужних и еще не вступивших в брак, — как раз на половину каникулярных дней. А чтобы никому не было обидно, бросим жребий — билетики опустим в три вазы из тех, что так обильно украшают поставец: в одной будут имена дам, во второй имена мужчин, в третьей — названия двадцати самых знаменитых вилл. Тянуть буду я — ведь я в любви ребенок! — сперва одну виллу и одну даму, потом другую виллу и одного кабальеро, так, женщины и мужчины вперемежку, мы наберем двадцать человек, и каждый должен, в том порядке, в каком выйдет жребий, развлекать нас в доставшийся ему день — каждому предоставляется полная свобода и надежда на награду, которую получит самый изобретательный. Так мы проведем половину каникул, а затем опять кинем жребий и, назло беспощадному солнцу, отлично проведем время.
Всем пришлась по душе такая славная мысль: не откладывая дела в долгий ящик, прокричали «ура» дону Мельчору, написали на билетиках имена дам и кабальеро, сколько их было на вилле, и, наполнив вазы, с нетерпением стали ожидать жеребьевки — каждому хотелось попасть в первую очередь, каждый уж обдумывал, какую забаву устроить да сколько это будет стоить, и ни у кого в мыслях не было скупиться или выйти из игры. Расставили на яшмовой столешнице три вазы, чреватые билетиками, и уполномоченный всеми соискателями дон Мельчор опустил руку в одну, а затем во вторую вазу, приговаривая: «Пошли мне боже, что гоже!» Первым вышел, к немалому своему удовольствию, дон Алехо, и досталась ему та же вилла, где они находились, — даже тут повезло!
Те, чьи имена вышли, остались довольны, а прочие тешились надеждой, что им повезет при следующей жеребьевке. Судьями для определения и вручения наград вызвались быть родители Лисиды и дона Хуана — возраст помешал им участвовать в состязании, но не выказать свою щедрость; все высказались за них и прибавили еще дядюшку Серафины. Так как первая очередь досталась дону Алехо и на этот вечер его друзья приготовили комедию, которую собирались сами разыграть, то решено было, что он таким образом исполнит. свою обязанность, а потом празднества будут продолжаться еще неделю (до свадьбы дона Хуана и Лисиды). Правда, до начала каникул оставалось еще двадцать дней, но жара в том году поспешила вступить в свои права, и череда трех блестящих свадеб оправдывала столь долгие приготовления. Итак, толедские дворяне, распределив между собою дни и разбившись на две группы по двадцать, могли без больших расходов и с большой приятностью провести лето. Всем это очень понравилось, а те, кто надеялся на вторую жеребьевку, тоже не беспокоились — дней было столько, что всем должно было хватить.
Пришла пора обеда. Но прежде чем сесть за стол, надо было еще покончить с предыдущими состязаниями и раздать награды. За «остроумие» получил награду дон Лоренсо — шкатулку из панциря индийской черепахи, инкрустированную серебром, и в ней две дюжины платков, окаймленных дорогими кружевами, — досталось это донье Грасии. За «великолепие» награду вручили дону Фернандо — изумрудного попугая на золотой с рубинами ветке, дабы тот пересказал горести своего хозяина Анарде, получившей награду во второй раз, но и в тысячный не поскупился бы ее воздыхатель. Наконец, за лучший «девиз» наградили дона Нуньо — золотой мушкет в футляре из кораллов с аметистовым ключиком, — и он учтиво преподнес это Лисиде, а та с благодарностью приняла.
Церемония завершилась веселой музыкой, под звуки которой роскошный обед сумел ублажить все чувства гостей, ибо само изобилие подносило им изысканнейшие блюда. Встав из-за стола уже под вечер, гости вышли на веранду поглядеть на забавную маску, развлекавшую их в остаток вечера, но описывать ее не стану, спешу приступить к первому празднеству, устроителем коего был дон Алехо; оно-то и все прочие, состоявшиеся на виллах Толедо, дали название сей книге.
Первая вилла
Четыре часа прошло, как величайшее из светил удалилось в Индии[68] грузиться золотом, которым всякий день щедро нас осыпает, — не являйся оно все с новыми сокровищами, нам наскучило бы видеть его так часто, — когда в самой большой из прекрасных зал «Буэнависты», хранящих память о ее славном владельце, собралось смотреть комедию изысканное и просвещенное общество; сам Тахо, увидав этих дам, возгордился бы, что хрусталь его вод обратился в солнца, — ежели такого уподобления достаточно для того, кто видел лица толедских красавиц. Просторную залу освещала дюжина канделябров, в которых горел снегоподобный воск — создаваемый в республиках малюток-пчел из кристальных капель цветочной росы — соперник золотого солнца, озаряющего Бегу. На эстрадо, престолах Красоты, восседало судилище, состоявшее из прекраснейших и знатнейших ее подданных в императорском городе. Напротив них, в креслах, доблестные толедские кабальеро являли взору разнообразные облики всех возрастов — с одних время взимало налог золотом юности, с других брало проценты серебром старости.
