Толедские виллы - [26]
— Вы его уже дали своей доблестью и достойным ответом, — возразил дон Алехо, — хотя легкомыслие неблагодарной Ирене делает оскорбление еще более тяжким. С глаз долой — из сердца вон. Я доверился изменчивому ветру. Так и не мудрено, что плаванье мое закончилось крушеньем. Когда за кормчего разлука, чего другого ждать тому, кто погрузил свои надежды на ненадежное женское сердце? Желаю вам с ней многих лет счастья, и упаси вас бог испытать то, что привелось мне!
Не дожидаясь ответа, он оставил меня, объятого жалостью, в смущенье и раздумье, но вскоре я утешился мыслью, что я предпочтен, и, не понимая истинной причины всей этой неразберихи, надеясь снискать благосклонность моей дамы, вернулся домой с твердым решением в ту же ночь начать правильный приступ. Когда пробило двенадцать, я со щитом и шпагой, верхом на смирной лошадке уже выискивал бастион поудобнее для штурма крепости, скрывавшей мою любовь, а вместе с ней донью Серафину, которая с разрешения своего дяди осталась у подруги, дабы, подобно Пенелопе, ночью распутать сотканное днем хитросплетение. Проехав раз-другой вдоль стены дома, я услыхал через окно их объяснение, для улицы не предназначенное, — но что поделаешь, толедские улицы так узки! А затем раздался голос дона Алехо; тяжкая утрата, видимо, нарушила строй его чувств и разума, и он, испуская жалобные вздохи, говорил стихами, ибо поэзия — вся безумство и тем схожа с ревностью. А обе влюбленные подруги, опечалившись, слушали его.
Так все с большим неистовством восклицал дон Алехо, и казалось, его руки уже готовы были совершить то, о чем говорили уста, когда прибежали встревоженные соседи и отец его, случайно оказавшийся поблизости. Юношу насильно завели в дом Ирене; там, на пороге, его встретила ее мать — она, как я уже сказал, давно мечтала видеть его зятем и поспешила выйти на его голос вместе с дочерью и Серафиной. Соседи удалились, и они вчетвером повели безутешного дона Алехо в один из отдаленных покоев, где Серафина рассказала, как было дело. Слезы Ирене, подтверждавшие рассказ, ласковые уговоры et матери и клятвы благородного старика отца утихомирили яростную бурю; бури ревности подобны весенним грозам — налетит, нагонит страху, но быстро утихает. Дон Алехо успокоился; чтобы прогнать и тень сомнения, родители подтвердили свой прежний уговор и решили обвенчать влюбленных немедля, убедившись, что отсрочки опасны. Так нагромождение мнимых горестей завершилось объятиями и весельем; ревность и огорчение были изгнаны из дому, чтобы искали себе других хозяев; вот они и наткнулись на меня — я стоял под окном и слушал свой смертный приговор — и сразу ко мне привязались, да так с тех пор уж не покидают.
