Они занялись проверкой единорогов. Табуны сопротивлялись поискам упорней, чем люди, но после того, как Беата призвала на помощь Прозрачного, и он наслал на особо упёртый табун скверную погоду — очень сильный ливень, заливший их пастбище и потопивший трёх жеребят, — главный жеребец передумал и скрипя зубами пошёл на содействие. Единорогы обладали магией, и магия табунов была достаточно могущественной, но противостоять адептам не могли даже они. Одного этого напоминания оказалось достаточно.
С Машем у неё шансов не было, но в месяцы присутствия Бэйна она продолжала свои попытки его соблазнить. Когда во сне у него возникала эрекция, она беспощадно дразнила юношу, предполагая, что он подавляет бессознательные потребности организма. Иногда она ложилась к нему под одеяло.
Попытки игнорировать её приводили к обратному: Беата прижималась ещё теснее, пока он не готов был взорваться от невозможности заняться сексом. Это вынуждало его вставать и уходить с поднятым членом, что весьма её забавляло. Какое-то время Бэйн спал с Флетой, лёжа на её спине, пока та щипала траву. Но это утомляло кобылицу — к тому же, с его стороны контактировать слишком тесно с возлюбленной двойника было неблагородно, пришлось искать другой выход. Да, Беата явно подбиралась к своей цели. Ирония заключалась в том, что, будь Бэйн менее порядочным человеком, проблем возникало бы гораздо меньше: он мог бы рявкнуть на неё, пригрозить, ударить при посягательстве на свою территорию, и девушке пришлось бы молча терпеть всё это, лишь бы не утратить перспективы на будущее.
Но происходило другое. Первоначальным намерением Беаты было увести Бэйна у инопланетянки, но чем больше он сопротивлялся, тем более личным становилось это состязание. Чем дольше он вёл себя вежливо, уважая её достоинство, несмотря на постоянные отказы, тем большим почтением она проникалась к его постоянству. Дни развлечений явно остались для Бэйна в далёком прошлом, но и обижать её он не желал, держась с неизменной холодной любезностью и показным равнодушием, даже если внутри него бушевала буря. Беата не могла не заметить и не оценить этот самоконтроль. Однажды она поняла, что это была дорога в обе стороны: пока она возбуждала страсть в нём, он разжигал пламя в ней. Она влюблялась в него.
Осознание не уменьшило её усилий; напротив, она начала стараться ещё усердней. Новоявленная любовь лишь добавилась к предыдущим причинам им обладать. К её удивлению, влюбляться оказалось приятно. Беата будто скользила со снежной горы, наслаждаясь ощущениями. Теперь, вместо тщательно просчитанных действий, она вела себя вполне естественно. Вместо того, чтобы искушать его своим телом, Беата обнаружила, что выдвигает на первое место свои лучшие моральные качества. Радость от его общества поддерживала её в процессе поисков. Больше её не волновало, как долго они протянутся; девушка не возражала бы, если бы те продолжались бесконечно. Она просто хотела быть с ним рядом. Укладываясь рядом с ним под одеяло, она уже не пыталась его возбудить, просто лежала рядом, радуясь, что от неё не уходят. Беата мечтала о поцелуе, но знала, что он отнесётся к нему хуже, чем к сексу, поскольку тогда ему придётся признаться себе в том, что девушка ему нравится. Для мужчин секс и любовь были разными понятиями, и внушить любовь к себе было гораздо сложнее, чем страсть.
Флета, благодаря интуиции, которой обладает каждая женщина, вскоре поняла чувства Беаты по отношению к Бэйну, но сердиться не стала. Почему? Поразмыслив, Беата сообразила: кобылица считала, что это всё равно ни к чему плохому не приведёт. Если Бэйн полюбит её, а Беата останется равнодушной, преимущество получает она; если же всё сложится ровным счётом наоборот, то и преимущество на его стороне. Надеялась ли кобылка на то, что однажды Беата покинет ряды враждебных адептов? Не исключено.
Но возникали и новые сложности. Однажды, оставшись в одиночестве, девушка увидела жабу. Взглядом приковав её к земле, Беата собралась на неё наступить. Она любила мучить всяких мерзких созданий: так, чтобы они не умерли сразу, но страдали ещё несколько часов, а то и дней. Однако на сей раз, поставив на жабу ногу, Беата не смогла придавить её к земле. Не то чтобы стопе недоставало силы, просто не хотелось. Девушка не желала вреда живому существу.
Замерев, она ошеломлённо обдумывала это новое для себя чувство. Потом, постепенно, уразумела, в чём причина. В любви к Бэйну: он бы никогда не стал истязать жабу или другое животное. Она не могла любить его, не переняв некоторые из его душевных качеств, вот ей и не удавалось сделать с жабой то, чего не сделал бы он. Не могла действовать против говорившей в ней любви. Побоялась его оттолкнуть. Ого! Оказывается, ей хочется выглядеть достойной любви в его глазах.
Досадная помеха, однако вместо того, чтобы отказаться от странного чувства, Беата решила подчиниться его диктату.
— Приношу тебе извинения, жаба, за Дурной Глаз, — неловко пробормотала она. — Ты придёшь в себя через минуту. Вот, возьми муху. — И она обратила свой взгляд на жирную муху, как раз в этот момент пролетавшую мимо. Та упала прямо перед жабой. Она очнётся до мухи и как раз успеет ею полакомиться.
