Точка росы - [13]
Скоро показались низкорослые елки, Шибякин о них совершенно забыл. В редком лесу почувствовал себя спокойнее. Деревья защищали от холодного ветра.
Тракторный след вселял уверенность, что не потерял направление и рано или поздно окажется на буровой. Поймал себя на мысли, что соскучился по рабочим. Представлял, с какими трудностями пришлось им столкнуться.
Вышкомонтажников не прислали. Бригаде своими силами пришлось собирать вышку, монтировать машины и агрегаты. А он точно знал, сколько надо свернуть болтов, перенянчить железок, разных частей, пока дизели, компрессорные насосы, шаровая мельница и решета заняли свои места! Он давно разделил буровую на два цеха: первый — энергетический с дизелями и компрессорами; второй — рабочий, где идет спуск и подъем инструмента, замена долот и отбор керна.
Родившийся где-то далекий, глухой звук дизелей взволновал Шибякина. И по мере того, как он подходил, звук все нарастал и нарастал, словно широкая река принимала в себя вливающиеся ручьи, становился тяжелее. Слышался и звон сталкивающихся наверху свечей около высоких полатей.
Пересекая поляну, почувствовал боковой ветер, и тело от мокрой одежды стало замерзать. Озноб прошел по спине. Подумал, что в бригаде наверняка есть больные. Зря не взял с собой выпускника медицинского училища, худенького парнишку со вздернутым носом, в больших роговых очках. Испугался, что не выдержит дороги, не угонится за ним, испытанным ходоком.
Обогнув маленький лесок, начальник экспедиции сразу увидел буровую, вернее, ее отражение на водной глади. Но налетел ветер, пробежала по воде рябь, и отражение вышки мгновенно как бы раскололось.
Прежде чем шагнуть в воду, Шибякин помедлил. Представил, как через высокие голенища обрушится в сапоги вода и каждая нога станет свинцово-тяжелой.
— Эй-ей-ей! — раздался предостерегающий крик. И тут же с разных сторон понеслись пронзительные разбойничьи свисты.
Шибякин воткнул два пальца в рот и ответил по-мальчишески, с диким озорством звонким свистом. Перед ним неожиданно вырос парень, радостно улыбаясь и поблескивая глазами.
— А мы заждались!
Шибякин нетерпеливо поздоровался. От руки парня, его одежды и от волос пахло свежей смолой. На рукавах куртки и брюках ослепительно блестели натекшие капли.
— Бригадир послал меня, чтобы вы по воде не двинули, — объяснил парень. — Мостки настелили. Досками разживемся, плоскодонку сколотим.
— То-то от тебя смолой пахнет… Забыл, как тебя звать!
— Кличут Александром. Фамилия Лапшин.
— Съедобная фамилия!
— Если разобраться, полный обед можно приготовить по фамилиям в нашей бригаде: я, Лапшин, на второе, Витька Арбузов на десерт. Нет у нас никого на первое — с фамилией Борщ или Суп.
— А похлебать-то найдется у вас чего-нибудь горяченького?
— Как раз к обеду угадали, Василий Тихонович!
Шибякин едва поспевал за веселым буровиком. Если в бригаде все такие жизнелюбы и шутники, больных, может, и не будет. Но и других забот хватает.
Две бригады, кроме глебовской, ведут уже бурение, и долота все глубже уходят в землю. И им всем нужны бурильные и обсадные трубы, цемент, глина и дизельное топливо. И продукты. Голодные люди работать не будут. Вся надежда сейчас на авиацию.
Окинув взглядом производственную площадку со всеми постройками, Шибякин остался доволен. Все определено по местам: на козлах расстелены трубы. Опрессованные помечены меловыми рисками.
Лапшин первым вбежал на мост: на воде лежали металлические бочки из-под солярки, связанные настилом из бревен. Приплясывая, закричал Шибякину:
— Мост сделан по всем правилам саперного искусства! Докладывает ефрейтор запаса, гвардеец Лапшин!
Перед буровой собрались рабочие. Впереди стоял, немного сутулясь, Глебов. Лицо успело потемнеть, ветер и мороз сделали первую запись в трудовой книжке бригадира.
— Здравствуй, Николай Данилович, — сказал Шибякин и с силой пожал клейкую руку. — Гудят дизеля!
— Как положено работают! — ответил неторопливо Глебов. — А ждали вас на тракторе с буровыми трубами.
— Трактор застрял в болоте. Считай, зимника нет!
— Далеко?
— Думаю, километров десять, если не больше.
— Выпейте, Василий Тихонович! — сказал, поднося большую кружку дегтярной жидкости, молодой помбур в зеленой вязаной шапке.
— Бражка?
— Эликсир здоровья, — засмеялся Александр Лапшин. — Рацпредложение бурового мастера. Отваром хвои поят телят в колхозах. А мы хлебаем каждый день для крепости зубов.
— За ваше здоровье, хлопцы! — Шибякин опорожнил кружку, ощущая терпкий запах хвои.
— Василий Тихонович, приглашаем в баню, — сказал Глебов. — После бани обед!
— Соорудили баню? — удивился Шибякин. — Это хорошо. А когда забуриваться будете?
— А мы уже забурились.
Шибякин ничего не сказал, а только крепко сжал бурового мастера огромными ручищами.
Шибякин не один раз силился вспомнить, где забыл свой железный сундучок, который таскал за собой много лет. Он важно вышагивал с ним по поселку, и встречавшиеся ему парни и девчонки знали, что торопится на работу помощник машиниста. В сундучке, как у настоящего машиниста паровоза, припасена пара белья, на обед бутылка молока, кусок сала и изрядная горбушка хлеба. С тех пор как Василий начал ездить на паровозе, ему открылся совершенно другой мир, с ключами, гайками, умными частями машин.
Восьмилетний ненецкий мальчик Саварка — хороший охотник, хороший пастух, хороший рыбак. Хотя ему не хотелось покидать родное стойбище, родители отправили его в интернат, чтобы учиться, знакомиться с разными людьми и с миром за пределами тундры.
Сборник «Летчики» посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб.
…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».
Дорогие ребята!В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом.
Герой заглавной повести «Замарайка» — лисенок. Он родился в Месяц Отела, когда в стадах оленеводов появляются олешки, в норах песцов — щенки и, прочерчивая небо, летят в тундру стаи лебедей, гусей и уток. Встреча с Замарайкой изменила поведение ненецкого мальчишки Хосейки. Он будто впервые увидел красоту тундры, услышал звенящую песнь ручьев. Понял, что главная обязанность охотника не убивать зверей и птиц: их надо охранять. Это было открытием, и он стал искать звонкие слова и слагать стихи. Так родился поэт.Обе повести «Замарайка» и «Саварка» объединяет авторская мысль: землю надо беречь.
Мальчик Колька и его собака Тайга, оба жители заповедника, идут по следу сбежавшего с кордона бобра Амика уже несколько дней. На их пути происходит множество приключений, и они встречают много хороших и разных людей и зверей.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».