Ткач - [69]

— Ему нужен брат.

— Но как же найти его? Техники искали везде, но он или таится, или… уже ушел в полотно, подобно своему пращуру.

— Я знаю, Фирлит, что Фина мне не суждено увидеть, значит, мы не найдем его, но он нужен Сиду.

— Замена?

— Тилл отдает всё, что может, и я, но он не успокаивается, не находит в самом себе силы для того, чтобы проснуться. Бродит где-то далеко отсюда…

— Слишком много испытаний для первого опыта Ткачества…

— Кто мог ожидать?..

Фирлит отвел глаза. Быть может, стоило рассказать Анте или самому владыке о том, что сказал ему Эф, быть может, они смогли бы поверить и что-то предпринять, тогда всё шло бы иначе… Наверное. Анта внимательно посмотрела на Фирлита:

— Что ты хочешь сказать?

— Я знал.

— И берег нас от будущего?

— Безуспешно…

Прохладная ладонь погладила его щеку.

— Не ты творишь будущее, а те, кого ты видишь в своих видениях. Отпусти и забудь.

И она уже отвернулась, быстрым и бесшумным шагом удаляясь прочь по галерее. Она всё так же восхитительна, как и в первую их встречу. И глаза ее так же блестят каким-то неистовым светом. И жесты по-прежнему плавные. И словно бы не она понесла несколько лун назад самую большую потерю. Когда Фирлит представлял, что чувствует сейчас Анта, сердце его болезненно сжималось.

А она не сдавалась, отдавала распоряжения, рассылала письма, принимала просителей, улыбалась и только глубокой ночью позволяла себе остановиться у окна и долго-долго смотреть за горизонт, словно пытаясь увидеть там не существующую уже в Саоссе тень, а потом забывалась недолгим тихим сном, настолько тихим, что утром удивлялась, как в такое время может спокойно спать.

Смерть владыки стала слишком неожиданным ударом для всех. Несмотря на его суровость, непримиримость, всем была известна его справедливость и верная рука. Саосс облачился в траур, каждая провинция считала своим долгом хоть как-то утешить владычицу. С запада прибыли дарители с нежнейшими тканями и снежными цветами, рудники севера одаривали льдистыми драгоценными камнями, богатый юг выслал караван с пряностями и изысканными украшениями из золота, восточные города рассыпались стихами и балладами о долгом правлении Мидара. Каждое подношение было принято, ни один человек не ушел из дворца не одаренным теплым взглядом Анты. Ткань полотна спокойно впустила в один из эфиров страшного демона, сеющего ужас одним лишь своим видом.

Сид пришел в себя спустя долгих семь месяцев. Взгляд его был рассеян, но он не чувствовал боли, просто смотрел на свою маленькую жену, мирно спящую в кресле у постели.

— Тилл… Тилл…

Девочка встрепенулась — и губы ее впервые за всё это время дрогнули в улыбке.

— Дай мне воды.

Жадно выпив из поданной чаши, Сид приподнялся на подушках. Он никак не мог решить, что должен сказать.

— Где ты был? — вопрос самый простой — и правильный.

— Я был очень далеко отсюда. Я познавал то, чего не знал прежде.

— И много ли ты узнал? — Тилл, словно бы ничего и не произошло, привычно забралась в кровать Сида, утыкаясь носом ему в плечо. — Новые сказки?

— Много, много сказок, Тилл. Однажды я расскажу тебе их все. Меня долго не было?

— Долго. Столько лун успело смениться, что я даже устала считать…

Сид устало улыбнулся. Ему хотелось уснуть, теперь уже чистым сном, без видений давнего прошлого, когда Мадритад обрушил своими деяниями проклятье Ворона на род Ткачей, без смутных воспоминаний о будущем, разрозненных и не поддающихся пониманию, без мерещащихся Путей всех и каждого, спутанных, сплетенных в странной логике, без боли и чувства бессилия и невероятной мощи одновременно.

— Я хочу спать, Тилл.

— Спи, — беззаботная улыбка осветила комнату.

Как только Сид уснул, ураганчик серебряной бурей вырвался из комнаты и унесся в покои Анты, чтобы упасть в объятия и уже там разреветься, совсем по-детски.

Он держал мать за руку, смотрел в стену и говорил. Анта смотрела на сына и внимательно слушала. О Вороне, о попытках Праотца вырваться с Пути, о битве, о том, как отец спас сына, а жена мужа. Когда мучительное повествование было окончено, она улыбнулась. Впервые за долгие месяцы в ее душе вновь затеплилось что-то, позволяющее улыбаться искренне. И Сид почувствовал это, обнимая Анту, оберегая и успокаивая. И она почувствовала это, позволяя Первоначальному сына врачевать душу. Теперь она стал тем, кем должен был стать, пройдя заключение и немилость, найдя свою половину и утратив половину. Анта отстранилась:

— Сын, ты должен принять Черный зал и объявить о том, кто ты есть.

— Нет, не должен. Еще не все сделано.

— Что же еще?

— У тебя есть еще один сын, — Сид улыбнулся, — еще один наследник.

— Но ты сам говорил…

— Что я еще увижу его. Поэтому я должен отправиться на поиски, увидеть брата, поговорить с ним. Что-то подсказывает мне, что это единственно верный путь.

— Уж не Фирлит ли это «что-то»?

— Нет. Мы много говорили с ним, но он никогда не настаивал на том, что Фин должен быть найден. Тем более, всем прекрасно известно, что след его стерся уже очень давно.

— И как же ты собираешь найти его?

— Мы — две половинки ореха. Мы не можем потеряться, скрыться друг от друга.

— Он жив?

— Конечно.