Ткач - [64]

И в тот день, когда тишина стала невыносимой, Мидар приподнялся на локтях и улыбнулся жене, спящей на кресле подле кровати.

— Анта…

Голос его был слаб, тени залегли под глазами, придавая им еще большую холодность и отрешенность, кожа, белее снега, еще отдавала болезненным румянцем. Анта открыла глаза и долго молча смотрела на мужа. Облегчение, которое она испытывала сейчас, ни с чем нельзя было сравнить. Каждый раз, когда Мидар возвращался из Черного зала, душа ее замерзала, а всё существо направлялось на то, чтобы смягчить боль, испытываемую супругом.

— Мидар…

— Я хочу видеть тебя, сядь ближе.

Женщина поднялась и подошла к постели, взяла руку мужа в свои ладони и поднесла к губам.

— Всё уже хорошо.

— Да, я знаю. Сид… Сид закончил начатое?

— Я не знаю, но если хочешь, а позову его.

— Нет, не стоит. Он всё поймет тогда, когда придет время. Я не желаю, чтобы он узнал истину ни на секунду раньше положенного срока.

— Ты уверен, что..?

— Сам путь свел его с Вороном. Если бы… — Мидар закашлялся и надолго замолчал, собираясь с силами. — Если бы ему не дано было знать этого, то он и не встретил бы демона.

— Тебе нужно отдыхать, муж мой.

— Я достаточно окреп для того, чтобы ясно мыслить, Анта, — суровые нотки его интонаций заставили бы вздрогнуть любого, кроме нее. Анта же никогда не боялась Мидара.

— Хорошо.

— Расскажи мне… Как всегда рассказывала…

Она несколько мгновений смотрела в голубые глаза, улыбнулась, прилегла рядом с мужем и, снизив голос до шепота, начала рассказывать:

— … После той встречи мне очень хотелось посмотреть на тебя, и я украдкой пробралась в крыло владык. Знал бы ты, как мне было страшно и любопытно одновременно. Я очень долго придумывала, что сказать, если меня поймают, и решила прятаться лучше, а, если что, сказать, будто бы я заблудилась… И вот я шла одной из галерей, рассматривая гобелены. Один из них не оставил меня равнодушной. Там прекрасная дева поглаживала лепестки дивного по красоте белого цветка. Я уже не помню, сколько долгих минут я глядела на это полотно, но даже если бы крыша замка начала рушиться, я, кажется, не смогла бы сдвинуться с места. И тут я почувствовала, как на мое плечо легла чья-то ладонь. За одно мгновение я испытала столько панических чувств, а мои птицы впервые оставили меня, взмыв в потолок… И когда я набралась сил обернуться, то увидела тебя. Ты был в белых одеждах. Помню, что в короткий миг я сравнила тебя с тем самым цветком, что нашел покой в ладонях девы, — и тут же влюбилась. Я еще не знала, кто ты, но в то же мгновение сердце мое стало твоим…

Анта чуть приподнялась, Мидар смотрел в потолок и улыбался, затем перевел взгляд на жену.

— Ты хоть однажды пожалела свое сердце, Анта?

— Никогда.

Он потянулся за поцелуем, и она не отказала ему. Губы владыки всегда были горячими, но терзающими столь сладко, что не сдаться ему было невозможно. Тихие стоны смешали секунды и наслаждение. Как бы ни был слаб властитель, он все же был тем, кто безбрежно и навеки любил свою жену. Он знал, что причиняет ей боль, знал, что дарит ей радость, знал, что только с ним она — полностью она, и из этого осознания он черпал силы для жизни. Иначе давно бы уже сдался. Анта… Его королева с шелковой бледной кожей, с глазами цвета моря, с улыбкой вкуса миндаля, с силой камня, спрятанной где-то в глубине нежнейшей души.

Мидар упивался любовью, Анта дарила ее все щедрее, словно вод в этом океане хватило бы на вечность. И когда вскрики рассыпали брызгами последний страстный вздох, он понял, что снова вернулся.

— Я люблю тебя, Сиятельная.

— Сияю, потому что любишь меня.

Анта легко сбросила одеяло на пол, она не признавала стыда, предпочитая свежесть и откровенность, улыбнулась мужу и провела кончиками пальцев по морщинкам в уголках его глаз.

— Будь покоен сейчас. Всему свое время.

— Всё мое время — твое.

Он закрыл глаза и вскоре уснул, и снился ему полет в бесконечной темноте, где сам мрак дарил ему силу и мощь, и где не было волнений, только безграничный покой.

Фирлит появился во дворце не сразу. Неделя за неделей он выжидал, даже получив позволение и более чем настойчивое приглашение от Анты посетить замок. Конечно, учитель мечтал увидеть ученика, жаждал этого, но не решался. Стоило ему только подумать о том, чтобы взглянуть в глаза Сиду или Илттин, Анте или Мидару, как тут же подступала к сердцу предательская слабость. Он не боялся, скорее, стремился скрыть то, что неизменно всплывет в разговорах с этими людьми. Предсказания сбывшиеся и несбывшиеся терзали Хранителя Чести, становясь навязчивым личным кошмаром.

Однако медлить больше было нельзя, и вот теперь он поднимался по ступеням, не отводя взгляда от встречающего его Сида. Ученик не двигался, выражение лица его никак не менялось, но в глазах бушевала буря, одна из тех, что Фирлит скорее приписал бы Фину. Да, Сид стал другим, поэтому вместо церемонного приветствия с уст сорвался вопрос:

— Тебе ведь уже говорили, что ты изменился. Спрашивали, почему?

Губы Сида дрогнули в плохо скрываемой усмешке:

— Спрашивали. Я не стал отвечать.

— Потому что не знаешь?

— Именно поэтому.

— Чтож, — Фирлит взял Сида под локоть, увлекая за собой к одной из оранжерей. — Я могу рассказать тебе.