— Вне сомнений, брат, вне сомнений. Мне помогут наши братья, — верховный магистр отвернулся к столику, уставленному флакончиками лекарств, наполнил крохотный бокальчик рубиновым тягучим отваром и улыбнулся. Если кто и брат ему, то только он сам. Больше никто. И досадное недоразумение с оставшимися двумя он решит так же споро, как и с предыдущими. Заботливо суетясь вокруг постели Фарка, магистр считал минуты до того, как Четвертый магистр отойдет к звездам. Одна. Две. Брат Фарк закашлялся, воздух отказывался проходить в опухшее горло — несколько вдохов, судорога. Верховный со всей серьезностью закрыл веки еще одному препятствию на своем пути к власти.
— Братья! — он распахнул двери в соседнюю комнату. — Еще один наш брат отправился постигать путь звезд. Не знак ли это? Не знак ли это, что нам нужно действовать активнее, приближая к звездам всех неверных?
Магистры переглянулись, задумались, брат Гарольд даже кивнул. Верховный магистр прятал торжество во взгляде. Всё было слишком просто, а значит, на то воля звезд. Они благоволят ему. Защищают. Указуют путь. Если для достижения цели потребуется оставить вдовами нескольких женщин, сиротами десяток детей, он согласен, согласен, ведь это самая малая цена, которую он готов заплатить за то, чтобы стать не просто Верховным, но Великим, а там — и Вечным. Как звезда.
Обитель скрывала половину неба. Выросшая в деревне и с детства не бывавшая в городах, Лита не привыкла к столь высоким зданиям. Ей казалось, что стена вот-вот рухнет, погребя под собой отступницу, заговорщицу, еретичку. Девушка боязливо жалась к Фину, а тот уверено вышагивал вдоль крепостной стены монастыря. Уже давно они петляли по улицам столицы, словно бы сбивали со следа кого-то, идущего за ними. Так делают зайцы. Но разве же можно сравнить глашатая магистров с зайцем? И зачем ему скрываться от кого бы то ни было, ведь на лбу его не написано, что он по-своему пользуется печатью магистрата. Нужно быть осторожнее с мыслями. Лита была суеверной: монашкам ничего не стоит узнать, о чем думает тот или иной человек, а потом человек пропадает — и не найти. И её никто не найдет среди всего этого люда. Столица теснилась торговцами, фанатиками, монашками, служащими, горожанами богатыми и нищими. Здесь ничего не стоило затеряться в толпе и пропасть навсегда. Фин крепко сжимал ладонь Литы в руке.
— Скоро придем, — глашатай повернулся к девушке. — Не волнуйся ни о чем, всё одно сначала мы будем отдыхать.
— Не достаточно ли мы отдыхали? — Лита зашипела в ухо парня. — Пора приступать к делу.
— Какому такому делу, Лита? О чем ты? Разве можно считать делом визит дружбы к моему брату и его многочисленной семье? — Фин тащил её по каким-то задворкам к неприметному двухэтажному зданию.
— У тебя есть брат?
— Есть-есть, у меня вообще очень большая семья. Если бы ты видела моё родословное древо, то наверняка сбилась бы со счета листочков уже на втором колене.
— Правда?
— Конечно, нет. — Фин вжал Литу в стену, низко склонившись к её лицу. Из-за плеча парня она увидела идущую строем по трое стражу. Лязг оружия заставил поежиться. Фин тихо рассмеялся ей в щеку. — Спокойно, спокойно, мы уже пришли.
Выждав еще несколько мгновений, они двинулись к тупику, в котором находился дом. Дверь открылась со скрипом, но захлопнулась бесшумно, отгородив вошедших от городского шума. В помещении было тихо. Обстановка была еще беднее, чем в деревенском доме Литы. Печь, стол, многочисленные лавки и стулья, лестница на второй этаж. Стены были лишь оштукатурены. Ни занавесок, ни цветов, ни игрушек. Девушка вздохнула — по виду, мало радости было в этих стенах.
— Фин! Ты вернулся! — рыжим ураганчиком в комнату влетела маленькая женщина, тут же обнявшая глашатая. Тот радостно рассмеялся, подхватил незнакомку на руки и покружил, мягко опустив затем на пол.
— Здравствуй, Инга, рад тебе.
— И я, и я. А наши все еще не вернулись со службы. Я одна осталась поджидать тебя. Вчера мне приснился сон о том, что ты вернулся, — женщина тараторила без умолку, расставляя на столе нехитрую посуду. — А это кто?
— Это Лита. Твоя троюродная сестричка! Разве ты не узнала её? Немудрено, немудрено, ведь ты не видела её с самого детства, — хитро прищурился Фин. Лита растерянно стояла у входа, не понимая, откуда у нее взялась троюродная сестра. Инга медлила лишь секунду, а затем кинула обнимать и расцеловывать Литу, причитая:
— Здравствуй, здравствуй, сестричка, как же давно мы не виделись! Это ж надо! Как повзрослела, как похорошела! Давно ли сошли прыщи? А волосы! Какие волосы! Ну, садись, рассказывай, есть ли у тебя жених?
— Нету, — Лита окончательно потерялась, но слова ей не дали: Инга живо всунула в руку девушки ложку.
— Ешьте, ешьте, с дороги, поди, голодные. То-то наши обрадуются, троюродная сестричка Лита!
Лита осваивалась в новом доме. Здесь и в самом деле обиталось многочисленное семейство. Как девушка ни пыталась, всех имен и прозвищ не смогла запомнить. По предварительным подсчетам в нескольких комнатах жило более двадцати человек: взрослые и дети, семейная пара стариков, которых почтительно звали матушкой и батюшкой, несколько подростков. Лита еще не побывала во всех комнатах дома, но на развеселых семейных ужинах отдыхала душой. Как ни странно это признавать, недостаток внешнего уюта полностью окупался характерами обитателей жилища. Здесь всегда было тепло и радостно. Конечно, никто из собравшихся под одной крышей друг другу родственником не приходился, многочисленные «дядюшки», «тетушки», «сестрички» и «пасынки» в мгновение ока менялись ролями: Лита в один день побывала для Инги сестрой, племянницей и свояченицей. Когда, окончательно запутавшись, Лита обратилась за помощью к Фину, тот хохоча отмахнулся, мол, никто родословную проверять не будет, а если и будет, то запутается уже на третьем человеке.
