Ткач - [5]

Лита помолчала немного. Она совершенно не понимала этого человека. Отказывалась понимать.

— Но подумай сам, ведь переход по лесу утомителен, деревья, болота, реки… Всё это может нас затормозить… А ведь еще идти и идти…

— Если бы ты была вполовину меньше загружена мыслями о трудностях, то заметила бы, что за деревьями, к которым мы так близки, виден просвет, а это значит, мы выходим из леса. А если бы ты была чуть меньше погружена в свой гнев, то поняла бы, что мы прошли очень большое расстояние, избегнув остановок и окольных дорог, приблизившись к городу настолько, что дойдем до его стен к закату.

Лита открыла рот, закрыла, открыла снова — и рассмеялась.

— То, что ты торопишься куда-то, не должно затмевать для тебя сам твой путь.

Девушка встретилась взглядом с Фином. Голубые глаза глашатая были полны безмятежности и улыбчивости. Невольно Лита сравнила его со звездой, которая точно знает, кому должна осветить дорогу.

— Господин, люди с севера доносят, что бунтовщики продолжают плести сети, — старикашка омерзительно улыбнулся. То ли ему доставляла удовольствие новость, то ли выражение лица господина, то ли последствия, которые оно неминуемо вызовет.

— Сколько раз я предупреждал их, Карат?

— Сотни раз, мой господин, сотни раз вы говорили им о том, что воля звезд на вашей стороне.

— И не только, — господин скрывался за высокой спинкой кресла. Он не считал нужным поворачиваться, двигаться или хотя бы открывать глаза. — Прикажи выпустить Ворона.

Старик-слуга расплылся в ухмылке. Он давно уже ждал этого момента. Каждый день. Клацая гнилыми зубами на каждого, кто посмел надеяться на милость господина Верховного магистра.

— Да, господин. Да.

Черные перья усеивали огромную клетку. Под ногами хрустели кости, кое-где покрытые остатками плоти. Стража боязливо жалась к прутьям, выуживая среди хлама и остатков еды человеческие черепа. Никто из этих троих не желал подобной работы. Каждый проклинал день, когда уверовал в правду магистров. Ни один из них никогда не расскажет об этом, потому что видел, к чему приводит неповиновение.

— Лита! Лита!

Женщина уже третий день кряду выходила на крыльцо в час ужина и звала дочь. Селяне не смеялись, не искали девочку, только молча опускали головы, когда видели её мать. Конечно, что может быть проще: сбежала с глашатаем магистров, отправилась искать легкой жизни под боком у владетельных особ. Никто за такое не осудит. Только вот мать жалко. Никак не втолковать женщине, что сбежала девчонка, влюбилась, чего уж теперь. Ведь не случайно же пропали вместе и глашатай, и Лита. Не дикие звери пожрали, не разбойники напали. Отец был бедокур, да и дочь вся в него. Однако сердце матери тревожно сжималось всякий раз, как она выходила на крыльцо звать Литу. Знала, что не откликнется, не прибежит запыхавшаяся, но словно бы призывала для дочери удачу, произнося ее имя.

Так и сегодня. Как и вчера. Только вот небо стало непривычно низким, звуки — глухими, и эхо не отзывалось многократно. Селяне то и дело поднимали головы к небу, ждали грозы, града, снега, — но пришел Ворон. Вызванный из небытия, позабытый демон, прожорливый и страшный, как сама смерть, раб Грусти и меч магистров, Ворон сбрасывал перья, но не имел оперения, бесшумно вился над порушенными домами и трупами, черной тенью сбивал с неба звезды, сбрасывая их в озера, замершие в ужасе. От деревни к деревне, по всем восточным и северным землям рассыпался грай его прислужников, созванных на небывалый пир погибели и страха.

— Скольких ты оставил сегодня сиротами? — магистр смотрел в черный глаз, как в бездну. Ворон не отвечал, клюв лязгнул о прутья решетки. Магистр отступил, улыбаясь. — Ты не оставил даже сирот, я должен был догадаться. Ты хорошо поработал, надеюсь, что теперь ты сыт.

Чувство собственного величия затопляло грудную клетку жаром. Верховный магистр спускался по лестнице, осознавая себя почти богом. Звездой. Значит, недаром он так старался, выворачивая отражения ночных светил, постигая иную сторону магии, безвестную и чудовищную. Недаром открывал запыленные книги одну за одной, заглядывая в давно забытое. Теперь он силен как никто иной. Теперь он — властелин Ворона, властелин всего мира. Кучка недовольных — ему не указ. Никто не указ. Невольно магистр рассмеялся, но тут же принял серьезное и скорбное выражение лица: он вступал в покои брата Фарка.

— Как твоё здоровье, брат? — выражение лица Верховного пронизывало сочувствие. — Не стало ли легче после приёма лекарств?

— Нет. Кажется, пришел и мой черед отправиться в звездную обитель, — брат Фарк приподнялся с подушек. Каждое движение давалось ему с неимоверным трудом. Как и слова. — Пройду по Млечному пути вслед за нашими братьями.

— Готов ли ты к этому? Ты же так молод! — сочувствие уже затопило всю комнату, мешая брату Фарку дышать. — Если брат Гриммель был стар, если брат Карт был с детства болен, если брат Варат поддался греху плоти, то ты… ты… Ты не можешь так скоро отправиться к пути!

— Не поминай ушедших братьев, на всё воля звезд, — брат Фарк закашлялся, капли крови упали на рукав его халата. — Лучше подбери нам достойную замену.