Ткач - [58]

Глава третья

Мидар замер, Ицца перевел взгляд на медленно открывающуюся дверь. В проеме стояла Тилл. Серые глаза с любопытством смотрели на владыку и советника.

— Я заблудилась, простите меня, — столько детской непосредственности было в голосе девочки, что даже Мидар перестал хмуриться, жестом позволяя Тилл войти.

— Почему ты не спишь в столь ранний час, Илттин?

— Я прекрасно выспалась, — Тилл остановилась у двери, опустив голову.

За время путешествия Сид многое рассказал ей о том, что происходит в том мире, где они родились. Девочка не все понимала — ей, выросшей в вольных степях среди мудрых сказок, сложно было представить, что существует жизнь среди стен, которые не только защищают от лютых зверей, но и выстраиваются в самом человеке, — но усиленно запоминала. Этикет казался ей игрой, в которой очень простые правила: ты должна врать о том, что любишь и ценишь каждого-каждого человека, что о каждом заботишься, а еще нужно постоянно напоминать себе, что ты всем мешаешь. Это было вдвойне смешно и увлекательно для малышки, которая чувствовала себя ветром, а как ветер может мешать? Тилл хотелось испытать себя в новой игре, ведь проигрывать той, что побеждала всех мальчишек в ловкости, не к чести!

— А наш сын?

— Сид еще спит.

— Спит, — Мидар подошел к невестке, ростом едва доходившей ему до локтя, и наклонился так, чтобы глаза их находились на одном уровне. — Бродил где-то ночью?

Ицца сглотнул, когда Илттин подняла глаза цвета стали на советника: во взгляде не было ничего детского, она словно бы оценивала, взвешивала внимательно, с точностью и скупостью ростовщика. Такого же взгляда удостоился и Мидар, справившийся с ним достойнее своего помощника: владыка молча улыбался, глядя на Тилл, выжидая, словно бы готовясь к удару и — предвкушая его. Никогда Ицца не видел более странного и короткого поединка. Девочка улыбнулась владыке, а Мидар отступил на шаг.

— Он любит гулять и спать среди камней.

— Среди камней?

— Да.

Наивность ответа не подразумевала метафоры, да и никто не мог бы ожидать ее от такой малютки, но почему-то Ицца прищурился, ожидая выпада владыки, однако тот не спешил говорить, только подошел к столу, опустился в кресло и сплел пальцы, опустив на них подбородок.

— Ты знаешь, кто ты такая, Илттин?

— Да. Сид рассказал мне.

— И ты в самом деле хочешь остаться рядом с человеком, которого можешь убить?

— Я не могу его убить. Я его люблю.

— Любовь бывает разной, девочка.

— Но моя — не разная! — Тилл менялась на глазах, то становясь капризной девчонкой, то уподобляясь величественной королеве.

Мидар задумчиво наблюдал за метаморфозами, размышляя о том, заметила ли Анта, насколько они с юной супругой Сида похожи. Сиятельная Анта тоже когда-то была совсем ребенком, но уже тогда зеленые ее глаза могли полыхнуть такой силой, что владыку брал озноб. Правда Анта свои силы смогла усмирить, а сможет ли эта девочка?..

— Не разная, конечно, — Мидар резко поднялся, размашистым шагом подошел к Тилл, опустил ладони на плечи девочки. — Вместе с этой любовью ступай к Сиду и скажи, что владыка желает говорить с ним и как можно скорее. Тебя проводят, чтобы ты больше не плутала в коридорах.

Илттин кивнула и вышла, дверь за ней закрыл уже подоспевший слуга. Только теперь Ицца смог выдохнуть.

— Какова!

Мидар хлопнул ладонью по стопке бумаг, листы взмыли вверх и, медленно кружа, опустились на стол. Ицца кивнул, хотя совершенно ничего не понимал: что удалось почувствовать владыке в этом ребенке, что распознал Мидар, говоря теперь об опаснейшем существе едва ли не с восхищением. Подобного выражения лица у правителя советник припомнить не мог, что настораживало еще больше.

— Может статься, что мы поспешили с одним из важнейших решений, — владыка повернулся лицом к окну.

— Вы желаете сказать…

— Да, вполне возможно, что пророчество было верно лишь в той мере, в которой мы позволили ему быть таковым. Впрочем, все ведет к тому, чтобы Пути зашли на новый виток.

— И каков же он?

— Сейчас это неважно. Сейчас мы должны думать о том, чтобы стабильность самого Саосса не покачнулась, иначе с Полотном нам не совладать.

— Да, тем более, техники установили окончательное укоренение девятого эфира, его существование до последнего момента было весьма спорным, теперь Создание завершено, более того, он укрепился в полотне настолько, словно бы там побывал сам Создатель.

— Фин…

— Именно так, повелитель. Сейчас техники делают все для восстановления баланса, но я боюсь, что без вашего вмешательства им вряд ли удастся стабилизировать полотно настолько, чтобы структура его не пострадала.

— Как это не вовремя сейчас… Почему мальчик растет так быстро?

— Но еще недостаточно для того, чтобы мыслить шире собственных творений.

— У него все впереди, он талантлив…

Мидар не скрывал гордости. Когда он впервые узнал о том, что сын создал собственный эфир, то был действительно удивлен: никто раньше не творил эфиров до Посвящения. Фин по сути еще даже не знал, как ткутся миры, как Первоначальное сливается с Полотном, вытягивая из него мириады частиц, крошечных сущностей, создающих первичную материю эфира. Фин не осознавал даже того, что стал ткачом до срока, не говоря уже о том, чтобы понять величие самого момента творения. Отец объяснил бы ему, но оградить детей от зависшей над ними опасности было важнейшим. «Все потом», — думал тогда Мидар. — «Успеется.» Он не успел, и теперь его сын завершил свою работу, вот только не оценил по незнанию, что значит хранить эфиры и полотно. Владыка вздохнул. Стоило успокоить одно течение, как перо тут же подхватывало другим, еще более сильным. Мало того, что дети умудрились перестроить миропорядок одного из эфиров, так они еще и ставили под угрозу саму твердыню — силу Саосса.