Ткач - [42]

Фин остановился на одном из подвесных мостов, оперся о жгуты перил, глядя на линию горизонта, слабо подрагивающую под грузом неба.

— Красиво, не правда ли? — голос выдернул его из оцепенения.

— Да, очень.

Фин повернулся. Рядом с ним стоял старик. Возраст его угадывался даже не столько по лицу, сколько по глубине во взгляде. Ветер баловался с легкой его бородой, серебристой, как и брови старца. Морщин на смуглой коже почти не было.

— Я люблю приходить сюда днем, когда порт почти пуст. Люблю поиграть в то, что остался совсем один в этом мире. Я и небо.

— Зачем же играть в такую странную игру?

— Это не странная игра. Это всего лишь возраст.

— А почему порт почти пуст?

— Ты, айрими, еще ничего не знаешь о нас?

— Нет. Зато, похоже, каждый здесь знает что-то обо мне. Почему ты назвал меня айрими?

— Ты похож на них. На скитальцев, — мужчина посмотрел на подушечки длинных узловатых пальцев так, словно что-то читал на них. — Мало людей с цветными глазами и темными волосами осталось в этом море.

Только сейчас Фин осознал, что все встреченные им люди имели карие глаза и светлые волосы. Словно пытаясь разубедить себя, он обернулся в поисках брюнетов, но проходящие по соседнему мосту были светловолосыми, как и спешащая куда-то женщина, выскользнувшая из одной галереи, чтобы тут же исчезнуть в другой.

— Да, я почти ничего не знаю, — рассеяно ответил Фин.

— А порт пустует, потому что все избегают праздности. Те редкие прохожие, что встречаются теперь, лишь временно выходят к воздуху по какой-то своей надобности.

— Что значит «выходят к воздуху»?

— Основные здания города находятся под водой, — старик улыбнулся. — Там каждый и убивает праздность.

— А как? Чем вы занимаетесь?

— Мало ли дел у того, кто хочет что-то делать? Изготовление кораблей, производство пейрита, — незнакомец обвел рукой здания вокруг, — добыча пищи, выращивание растений, патруль, воспитание детей…

— Так значит, у вас есть растения?! — почему-то эта новость обрадовала Фина, тут же он вспомнил о загадочных плодах, что ела на завтрак Исиантарин.

— Конечно. Их выращивают в особых секторах в каждом порту. Их зелень нам необходима.

— Но почему всё это происходит под водой?

— Для равновесия, для безопасности… — старец пожал плечами. — Да и красиво там.

Фин представил, как зелень вод облизывает подводные строения, как рыбы проплывают мимо огромных стекол, как штормы остаются лишь на поверхности, не касаясь даже порывом ветра — действительно, красиво. Вот только ему необходим был воздух.

— А что происходит с теми, кто не нашел себя в работе?

— Такого не может быть.

— Может, — Фин покусал губу. — Когда не можешь выбрать, что тебе по душе, когда работа нелюбима и бросаешь её, когда…

— Ты говоришь странные вещи. Хочешь быть поэтом, пиши стихи, и люди будут тебе благодарны, хочешь бурить скважины и добывать пейрит, живи для этого, хочешь ухаживать за аолесс, никто не скажет слова против…

Фин не рискнул уточнять, что такое аолесс, однако удивление скрывать не стал.

— Я был в одной стране, где множество нищих страдало в бесправии…

— Они сами выдумали бесправие, чтобы страдать и нищенствовать.

— Их подавляли силой.

— Для каждой силы найдется большая.

— Они страшились за своих близких!

— Страх правит там, где ему это позволила слабость.

Старик смотрел вдаль, говорил тихо, с едва заметной хрипотцой, но легко, словно пел колыбельную младенцу. Фин надолго замолчал. Спор показался ему бессмысленным и чуждым духу самого этого места.

— Благословенна страна ваша…

— Мы долго шли к этому.

— Те, с кем я уже знаком, ничего не говорили мне об этом.

— А зачем тебе знать о том, что прошло?

— Прошедшее определяет будущее, — Фин заглянул старику в глаза. — Прошлое отпустит тогда, когда будут стерты надписи.

Старик вздрогнул, но не отвел темного взгляда. Казалось, в нем боролись противоречивые чувства: его родина процветала, не было голодных, не было необразованных, но тень чего-то страшного всё еще простирала свои крылья, хотя и защита от нее была велика.

— Сколько тебе лет, мальчик?

— Я не считал.

— А стоило бы… Быть может, тогда я не рискнул бы называть тебя мальчиком.

Фин усмехнулся.

— Как тебя зовут?

— Лотрентар.

Теперь вздрогнул Фин и восторженно уставился на старика.

— Я читал твои стихи этим утром!

— Я рад, — Лотрентар белозубо улыбнулся. — Мои стихи приносят мне счастье и покой.

— Они действительно прекрасны. В них много морской соли, неощутимой до тех пор, пока волна не отступится, и солнца, живущего в сердце каждого, выросшего свободным!

— Ты разделяешь со мной один дар, — если слова Фина и польстили поэту, он не показал этого, а может, считал само собой разумеющимся похвалы в свой адрес.

— Давно я не писал песен…

— Почему?

— Я не знаю…

Фин задумался. Почему перо не просилось в его пальцы, почему строки позволяли лишь оценивать, но не создавать, что ушло из его души?.. Просто было не до того, отмахнулся он. Лотрентар внимательно следил за собеседником и качал головой. Фин вопросительно взглянул на него.

— Ничего, мальчик, просто старался увидеть тебя.

— Я даже вполне осязаем.

— Вот только я тебя не вижу. Не вижу чего-то важного.

— Ты обладаешь каким-то особым зрением?