Титаны Возрождения - [43]

==118

шихся в Италии с конца XIII—начала XIV в. и развивавшихся в XV—начале XVII в.² Так, например, гуманистическая латынь, которая начала свою историю как подражание классическому языку древности, языку Вергилия и Цицерона, фактически развилась как самостоятельное явление и носит на себе печать ясности и живости народной речи.³ И это вполне естественно, так как сам итальянский язык постепенно вырос из классической латыни и стал разговорным народным (uolgare} итальянским языком.

Наличие элементов античности в творчестве итальянских писателей и художников вполне закономерно и естественно, хотя само по себе еще не означает появления Возрождения. Элементы античности и языческие мотивы можно обнаружить еще до наступления эпохи Возрождения — в XI—XII вв. В то же время без античных влияний нельзя себе представить Возрождения: для итальянца этой эпохи «древний мир был живой легендой»,⁵ «. . . то, что казалось античным, бывало нередко очень причастно современности и именно благодаря этой контаминации приобретало характер необычайно живого и острого восприятия древности».⁶ Происходило не простое заимствование мотивов и приемов, но проникновение в существо жизнеощущения, здоровой чувственности и величавого ритма античности.⁷ У истоков Возрождения итальянские мастера- интуитивно обращались к античным предшественникам, а в период расцвета возрожденческой культуры они сознательно изучали, переводили и трактовали сочинения древних, приспособляя их к запросам своего времени. Обращение к античности не являлось причиной Возрождения, к ней обратились «после того, как четко оформились новые художественные запросы, вытекавшие из глубоких социальных сдвигов в итальянской коммуне».⁸ К тому же античность была не единственным источником Возрождения: в его формировании не обошлось без влияния готики, византийского наследия, а также влияния культуры стран Восточного Средиземноморья. Однако основным было влияние античности — «Гомера и Вергилия».

Вторая линия петрарковской характеристики — указание на носителей Возрождения, которые до самозабвения «толкуют о музах», забыв о своей профессии. Далеко не все плотники и крестьяне «бросили свое

==119

дело», но вся атмосфера их жизни была проникнута новыми веяниями. Петрарка при помощи этой гиперболы подчеркнул глубокие культурные сдвиги, массовость и народность этих явлений в начальной их стадии. Широкий охват городского населения был подготовлен наличием в Италии относительно широкой грамотности: даже в течение раннего средневековья в Италии не было полного разрыва с античной традицией гуманитарного образования, а к XII—XIII вв. во многих городах Италии действовали школы. Во Флоренции в XIV в. от 8 до 10 тыс. детей ходили в начальную школу, 1000—1200 — в среднюю и от 500 до 600 человек — в высшую.⁹ Главным образом это были дети зажиточных горожан, но некоторая часть — из пополанов среднего достатка. Таким образом, несколько тысяч грамотных горожан в каждом городе составляли реальный круг участников культурного переворота, ведущего к Возрождению. Характерным было то, что многие из них становились его участниками, не покидая своей профессии, не переходя в образующуюся постепенно прослойку возрожденческой интеллигенции. Ярким подтверждением тому является «Дневник» Бастиано Ардити, проникновенного наблюдателя и колоритного писателя, который был и всю жизнь оставался портным. Это — один из доказательных примеров того, что слова Петрарки о ремесленниках были не только поэтическим образом. Многочисленные представители купеческих семей составляли значительную прослойку, как их назвал Кристиан Бек, «купцов-писателей».¹⁰ Это люди типа Джованни Морелли, Бонаккорзо Питти, оставивших значительный след в итальянской автобиографической литературе." «Купеческие семьи давали детей и писателей, не похожих один на другого».¹² В меньшей степени можно говорить о массе крестьян, которые «толкуют об Аполлоне», но это также не только отвлеченный образец поэтического вымысла Петрарки. Следует учесть, что деревня была топографически и в социальном плане очень тесно связана с городом. Городские богачи владели виллами в городской округе — контадо, бывшие нобили контадо, давно переселившиеся (или насильно переселенные) в город, сохраняли в округе свои земли. С ними из контадо переезжали сельские жители, нередко возвращавшиеся обратно, а из города в деревню с ними приезжали ремесленники, врачи, слуги, воспитатели

К оглавлению

==120

их детей. Деревня не была изолирована от города, тем более что относительно небольшая территория Италии была покрыта густой сетью городов и городков. С развитием сукноделия с конца XIII, особенно в XIV в., из деревни в город двинулись сотни, а затем и тысячи крестьян, потерявших земли при освобождении их от крепостной зависимости. Часть их оседала в городе, часть, прожив там некоторое время и прикоснувшись если не к письменной, то к устной форме городской культуры, возвращалась в насиженные места. Множество крестьян, проживая в округе, работали на город и туда приносили готовую пряжу и другую продукцию. Наконец, многие итальянские деревни, превратившиеся в сельские коммуны, практически ничем не отличались от городов по уровню своей политической организации и культурным традициям.