"Тиша-2" идёт на Запад (сокращенная версия, сетевой вариант =Письма из Океана) - [8]
У нас не было необходимого пятого ( нужно четверых на концах – и капитан за штурвалом) и нам его «поставил» наш агент. Сам по себе агент, несмотря на восторженные рекоммендации в интернете, никаких восторгов у нас не вызвал, но вот приведенный им на лодку Эрик был выше всяких похвал: точный, аккуратный, скромный, тактичный (он ночевал на лодке) и с хорошим английским. В том, что у нас все было гладко и без происшествий немалая заслуга Эрика.
«Шлюзовали» мы в связке с другой яхтой – поменьше нас. В Шелтербэйской марине они стояли рядом с нами и я успел познакомиться с капитаном Алехандро и его отцом. Оба они с Мальты и лодка у них тоже мальтийская – с белым крестом на красном поле, как положено. Ну прямо все-таки из нашего-же моря – земляки значит. А вот если люди не с одной земли а с одного моря – все равно земляки? Может «морляки»? Еще с ними шли два австралийца – возвращаются в в свою Австралию. Поскольку мы были побольше, «советники» ( наш и их) договорились что связку (плот) ведем мы. Я сказал Алехандро, что пришлю счет за дизель на Мальту. После того как в 2010м мы из-за встречного ветра не попали на Мальту и отправились на этом же ветру в Мессину, Мальта стала у меня чем-то вроде навязчивой идеи. Может еще попаду. ИншАлла.
В Бальбоа, на выходе из канала, переночевали очень спокойно на якоре. Я сбегал в иммиграционную службу выписать нас из Панамы. Все обошлось отлично. Агент, как я уже писал, у нас был ниже среднего, но эта часть его замысла сработала очень точно. Дизайн заключался в том, чтобы затянуть «записывание» в Панаму настолько, чтобы до «выписывания» прошло не больше пяти дней. В противном случае по Панамским иммиграционным правилам нам пришлось бы покупать туристские визы по сто долларов на душу. Мы и затянули, записавшись в Панаму только на Сан Бласе в Порвенире, где в полуразрушенном сарае рядом со столом паспортного чиновника из племени Куна-Ялу и пишущей машинкой Ай-Би-Эм образца 1970 года гулял симпатичный козлик.
В единственной в Бальбоа ( и потому битком набитой) марине Фламенко набрали полный бак дизельного топлива (200 литров) , потом еще 100 литров в канистры якорного отсека ( так мы шли через Атлантику ) и еще 100 литров в канистры, которые я купил в Шелтер Бэе. Эти привязали на палубу. До Галапагосов 900 миль и по прогнозу ,который у нас был, никакого ветра никто не обещал. Это называется Интер-Тропическая Конвергенционная Зона. Сидит верхом на экваторе и качается то на пару градусов на север от него, то на юг и где она – там ветра нет. У нас этот район океана прямо по дороге и во всех книжках написано, что для дороги на Галапагос может понадобиться дизель. Много дизеля.
Но это уже про другой палец. Каждому пальцу – свое время.
ПАЛЕЦ ПЯТЫЙ. ПАНАМА – ГАЛАПАГОС.
06 Май, 2012, к Северо-Востоку от Галапагосов. Широта 00.10, до экватора 10 Миль.
До экватора действительно 10 миль. Сейчас по-местному час дня, но мы идем на парусах «пологим» курсом 235. Экватор на лодке никто из нас еще не переходил, а искупаться , тем, кто придерживается морских традиций ( я – нет, я не придерживаюсь), хотелось бы до темноты. Такой вот скромный праздник Нептуна. Искупаются люди хотя бы.
Прогнозы, взятые в Панаме, не сулили на этом, скажем так, довольно длинном (около 900 миль) пальце никаких полезных для плавания под парусами ветров вообще. Для этого района Тихого Океана такая ситуация считается нормальной и мы были к ней морально и психологически готовы. Материально тоже:дизеля у нас с собой было.
Ан, нет. Сначала, в большом и широком Панамском Заливе дули северные ветра с суши. Уже хорошо. Потом действительно ветра не стало. Никакого. Масляная вода, как в Ионическом море в июле, если кто бывал. А на закате - с медно-красным отливом. Праздник дигитальной фотографии. Но это продолжалось только пару дней. Потом началась полоса грозовых фронтов, которые были довольно ручные ( максимум того , что я видел, 24 узла), но много парусной работы. Потом задули южные и юго-западные ветра, причем самой что ни на есть «заказной» силы ( 12-16 вымпельный) – «и никаких штормов в помине». Единственная проблема была в том, что эти южные ветра не дали нам все-таки спуститься вниз до Галапагосно-экваторных широт по-хорошему, На подходах к архипелагу мы оказались миль на 200 севернее, чем хотелось бы, и эту «широтную» недостачу пришлось выбирать на встречных ветрах не очень полезным для дороги на юго-запад юго-восточным галсом. Ну, где-то день потеряли, меньше наверное. Завтра, на восьмой день, будем там.
Судя по интернетным мемуарам других людей, и с учетом моторного времени в 30 процентов, мы прошли эти 900 миль вполне респектабельно. А по части прогнозов погоды, так и просто замечательно. Два раза получали погоду от англичан через «Иридиум». Оба раза имели то, что имели: все те-же южные ветра.
Этот угол океана - исключительно пустой. За все время мы видели , и то уже ближе к Галапагосам, только одно судно – моторную яхту, я думаю. Это, не считая встречи с соотечественниками. При выходе из Панамы ( но явно за пределами ее территориальных вод) на горизонте показался военный такой корабль. Я пошел что-то делать в лодке, но скоро меня позвали ребята из кокпита: корабль шел к нам. Включил 16й канал. И вправду зовут. Корабль оказался сторожевиком Американской Береговой Охраны. С этим вышел полный конфуз. Мы- же флаг в открытом море всегда сворачиваем, чтобы не трепался – у меня их уже четыре таких – все в лохмотьях. Побежал за флагом и вывесил наши изрядно полинявшие «звезды и полосы» за корму. Свои значит. Посыпался стандартный набор вопросов, ответы на которые повидимому сошлись с тем, что им нарисовал на экране их бортовой компьютер. Капитан Шерман ( он сразу, как вышел на связь, – так и представился ) поблагодарил меня за ответы и пожелал счастливого плавания. Я ему тоже. И разошлись, как в море корабли. Оставив ,однако, по крайней мере у меня, два вопроса: а) что делает американский сторожевик у берегов суверенного государства Панама и б) по каким таким правам любезный капитан Шерман вопрошал меня насчет того, кто я есть, в международных нейтральных водах. Может быть охрана подходов к каналу. Может быть все те-же наркотики.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.