Тимошкина марсельеза - [16]
На профессорской квартире он бывал редко. Да и времени, чтобы выспаться, всё не выпадало. А сегодня… «Где его носит! — досадовал Репкин на Тимошку. — Явиться на квартиру к профессору ночью, да с попутаем — неудобно получится!»
Волшебство
Тимошка шёл, шлёпая по талым лужам. Ветер насквозь продувал его одёжку и сыпал за шиворот мокрым снегом.
«Один проживу! — повторял про себя Тимошка. — Не пропаду! «За хлебом поехали»! Да родная мать меня ни в жисть бы не бросила!..»
Горькая обида на Пелагею Егоровну и на Фроську заслонила царский дворец. Тимошке вдруг стало всё равно: ждёт его матрос Репкин или нет.
Не чувствуя ни ледяного ветра, ни мокрого снега, который падал сплошной завесой, Тимошка шёл, не разбирая дороги, и вдруг прямо перед ним сквозь метель блеснули огни. Яркая цирковая афиша преградила Тимошке путь. На афише по малиновому полю, высоко вздымая ноги, скакала белая лошадь, а на лошади плясала девочка. Тимошка замер на месте, ноги у него будто приросли.
Ветер раскачивал над афишей фонарь, и девочка улыбалась. Вот так же улыбалась Фроська.
Тимошка никогда не был в цирке, а Фроська была.
— Меня на святках Гриша водил! — хвастала она, рассказывая про чудеса, которые видела.
Тимошка ей не поверил:
— Что же, и лошадь плясала?
— Лошадь — это ещё что!
Фроська вышла на середину комнаты и, приподняв руки, встала на носки.
— Гляди, лошадь пляшет, а на ней — девочка, и ни за что не держится.
Фроська, танцуя, прошлась по половице.
— На девочке платьице. — Фроська поглядела на своё, серенькое, в цветочках. — На ней платьице было в серебре, — вздохнула она.
Вот она, девочка в серебряном платье. Ветер раскачивает фонарь, и сквозь летящий снег Тимошке кажется, что девочка ему кланяется. А рядом, распластав руки, летит гимнаст.
— «Польди — король арены!» — прочитал кто-то громко за Тимошкиной спиной.
Тимошка, оглянувшись, увидел матросика и девушку в пуховом капоре.
— «Король»! — повторил матросик. — Не могут без контрреволюции! — И с шиком предложил своей спутнице: — Желаете поглядеть?
Матросик в лихих клёшах и девушка скрылись в метели, а Тимошка остался перед афишей один. Он дотронулся до неё закоченевшими пальцами.
Вот бы глянуть!
Мимо Тимошки идут, торопятся, но никто не берёт с собой мальчишку. А мальчишка, притопывая на снегу, просит:
— Проведите, дяденька!.. Проведите, тётенька!..
Тимошка давно тут вертится. Его уже приметил важный швейцар в галунах:
— Без билета, шантрапа, желаешь проникнуть?..
Теперь мимо него не проскочишь — возьмёт за шиворот и спустит с лестницы.
— Проведите, дяденька!.. — просит Тимошка.
И вдруг повезло. У подъезда цирка остановился строй солдат. И, скрытый шинелями, Тимошка прошмыгнул в цирк.
Песчаным кругом желтел перед ним манеж. Играла весёлая музыка. А народ шумел и хлопал в ладоши.
Но вот на манеже появился барин в чёрном фраке и белой манишке. Он что-то очень громко сказал, и Тимошка, прижавшись к солдату, ахнул: по песчаному кругу одна за другой пробежали нарядные лошади.
— Видал? — сказал солдат, который сидел рядом. — Чего придумали! А в деревне пахать не на чем.
Тимошка не переводил дыхания — куда он попал?! Одно чудо сменялось другим. Под музыку плясали собаки, потом очень смешной человек в колпаке и в широких штанах падал, смеялся и всё норовил стукнуть барина во фраке по голове, но промахивался. Потом вышел другой смешной человек. Он стал кидать и ловко ловить бутылки, шары. Солдаты хохотали до слёз, а Тимошка улыбался молча. Но когда на арене появился акробат Польди, Тимошка перестал улыбаться.
Вот он какой, король! Заиграла музыка. Подняв руку, Польди торжественно обошёл арену. Потом, сбросив блестящий плащ и разбежавшись, ухватился за трапецию. Алле! И, как по волшебству, взлетел вверх, под купол.
Барабаны в оркестре стали бить тревожную дробь, а Польди, раскачавшись, выпустил из рук перекладину и, перевернувшись в воздухе, без промаха поймал другую.
Стиснув потные руки, Тимошка следил за его полётами.
Давая себе передышку, Польди улыбался, даже раскланивался: мне, мол, здесь совсем не страшно. Но Тимошка всё равно за него боялся. «Держись! Держись крепче!» — шептал он, когда Польди начал крутить мельницу. «Раз, два, три… восемь…» — считал Тимошка и скоро сбился со счёта, а Польди всё крутил. И вдруг из-под самого купола стремительно скользнул вниз.
Барабаны смолкли.
Тимошка закрыл глаза.
— Ты чего? Не робей! — подтолкнул Тимошку солдат.
Снова заиграла весёлая музыка. И Тимошка увидал, что Польди, живой и невредимый, прижимая руку к губам, кланяется во все стороны.
— Даёшь! Даёшь! — закричал Тимошка, вместе со всеми хлопая в ладоши. Ему страсть как хотелось, чтобы Польди ещё побыл на арене, но акробат убежал и больше не вернулся.
На арену вывезли ящик из железных прутьев. В ящике сидел зверь. Тимошке было непонятно, зачем укротитель, нарядный, в красной куртке, стал пугать и дразнить зверя.
Зверь рычал, отмахивался от него лапами, а укротитель всё наскакивал и хлопал бичом.
Наконец зверь прижал уши и прыгнул в обруч. Он прыгал в обруч несколько раз, даже тогда, когда подожжённый обруч запылал огнём.
Потом укротитель заставил зверя встать на задние лапы и стал загонять его обратно за железные прутья.
