Тимка-новосёл - [29]

Шрифт
Интервал

— А я знаю, какое будет кино! Покажут Москву, Красную площадь, а потом большой пруд и до ужаса много белых уток.



Кино кончилось быстрее, чем ожидал Тимка: он готов был смотреть его всю ночь. Юлия и Павлик ушли. Было поздно и прохладно — так прохладно, что Тимка стучал зубами.

Ночью Тимка сквозь сон слышал человеческие голоса, рёв трактора, но проснуться не мог. А когда утром вышел из вагончика, то увидел, что ни одного комбайна на стоянке нет. Исчезли и палатки, в которых жили студенты, да и вагончиков заметно поубавилось.

— Бабушка! — удивился Тимка перемене, происшедшей на полевом стане. — Куда же делись комбайны и палатки?

— В степь, на участки ушли…

— И палатки ушли?! — переспросил Тимка.

— Палатки увезли. Собирайся, да поживее; ребята уже выстроились на зарядку, опять опоздаешь!

Всё утро акробаты не выходили у Тимки из головы. Он то и дело пытался встать на руки, а один раз даже пройтись по поляне колесом.

После завтрака Ирина Николаевна сказала, что все ребята пойдут в поле смотреть, как работает комбайн.

Но в поле пойти не удалось: степь внезапно потемнела, по небу понеслись низкие, похожие на клочья грязной ваты тучи. Вскоре полил дождь, сначала крупный, тёплый, а потом мелкий, как пыль, и холодный. Дождь шёл долго и надоел Тимке. Мальчик хотел поговорить об этом с Юлией, но та была молчалива: она помогала бабушке на кухне и усердно чистила сковороду, на которой к обеду жарили вкусную глазунью.

Придя вечером в вагончик, Тимка почувствовал, как на него пахнуло сыростью. Стало сразу как-то неуютно. Бабушка зажгла лампу и принялась писать письмо.

— Ты кому пишешь? Мамочке? Да? — начал расспрашивать Тимка. — Она скоро приедет?

— Пора бы и приехать. Чего она сидит в городе? Вот грех-то какой! — не отрываясь от письма, проговорила бабушка.

Дождь усилился. Однообразное шуршание капель по крыше нагоняло во всём теле слабость. Стало скучно, и Тимке, как никогда, захотелось побыть с матерью. Но мама далеко, и неизвестно, когда она приедет!

За стеной вагончика раздался частый перестук мотоцикла. Открылась дверь — и вошёл отец. По сгорбленной спине и тяжёлым шагам было видно, что он сильно устал. Отец присел на табуретку, с трудом стащил мокрый сапог, осмотрев подошву, кинул его к порогу; туда же полетел и второй. Оставшись босиком, отец подошел к раскладушке и, попросив бабушку, чтобы она разбудила его с рассветом, упал на постель.

Бабушка отложила письмо, вышла из-за стола и принялась трясти отца за плечо, приговаривая:

— Андрюша!.. Переоденься в сухое… Застынешь…

Отец что-то промычал, приподнял голову и тут же уронил её на подушку. Тимка помог бабушке стянуть с отца влажную рубашку, майку и брюки. Отец остался лежать в одних трусах и казался теперь совсем не таким большим, как он выглядел в пиджаке, брюках и сапогах.

— Вот грех-то какой! Замаялся человек! — качала головой бабушка, развешивая над печкой рубашку отца.

Пришла Юлина мать. Увидев лежащего на раскладушке отца, она тихо проговорила:

— Надо же такой беде случиться!

— О какой беде речь? — встревожилась бабушка.

— Сам-то разве не рассказывал?

— Где уж, не успел порога переступить — и сразу повалился на постель. Что случилось-то?

— Трактор на солончаке утопили. А тракторист едва в трясине не захлебнулся. Не поспей…

— Какой тракторист? — охнула бабушка и переглянулась с Тимкой.

— Кузьма Савченко. У него шрам на подбородке, — ответила Юлина мать. — Ведь всех предупреждал Андрей Михайлович, чтобы не гоняли машины по солончаку. Так нет! Вот я и говорю: не подоспей Андрей Михайлович, погиб бы Кузьма…

Тревога Юлиной матери и бабушки передалась Тимке. К тому же этот противный дождик, который так нудно шуршит по крыше. Тимка заплакал. Ни ласковые слова бабушки, ни упрёки Юлиной матери не могли успокоить его. Мальчишка, захлебываясь слезами, плакал навзрыд.

Утром дождь продолжал шуршать по крыше. Тимка давно проснулся, но вставать не хотелось. В вагончике ни отца, ни бабушки не было. Его внимание привлёк стук в оконное стекло. В окне показалась голова Павлика.

— Пойдём скорее на солончак, — позвал Павлик. — Там утопший трактор вытаскивают. Мой и твой папка туда уехали.

Схватив попавшуюся под руку куртку с капюшоном, Тимка припустил за товарищем.

— Вы зачем сюда прискакали? — увидев ребят, спросил Тимкин отец.

— Папа, трактор глубоко утонул?

— Порядком… С головой, что называется…

Тимка осмотрелся. На пригорке стояли два ДТ. От одного из них к солончаку тянулся длинный толстый трос. Конец троса исчез в рыжей пасти трясины. Над ямой, осторожно переступая по доскам, двигались Данилыч и отец Павки. Они погружали в глубину длинные шесты и что-то нащупывали ими.

— Ну, зацепили?! — крикнул с пригорка отец.

— Ровно бы задели, — отозвался Данилыч. — Будем пробовать…

Данилыч и отец Павлика вышли на пригорок и направились к тракторам.

— Вот, брат, к чему приводит непослушание, — взглянув на Тимку, проговорил отец. — Предупреждал много раз, чтобы не ездили по солончаку, а он…

— Это вы спасли Кузьму? — перебил Тимкиного отца Павлик. — Юлька говорила, что тина ему уже по шейку была, а вы…

— Ладно… По шейку… — не дал договорить Павлику отец и предупредил: — Отойдите от троса, сейчас тянуть начнут…

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
В боях и походах (воспоминания)

Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.

Вы — партизаны

Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.

Музыкальный ручей

Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.

Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.