Тихоходная барка «Надежда» - [68]

А с неба все хлестали и хлестали косые струи. Небо все было затянуто свинцовыми тучами, и не предвиделось тем тучам ни конца, ни просвета.

— А вот жалко, что у нас нету телескопа, - сказал вдруг Фетисов.

— А зачем? - приоткрыла Сонечка свой алый ротик.

— А затем, что мы бы могли наблюдать стыковку двух космических кораблей, "Апполо" и "Союз", - важно сказал Фетисов. - Мы бы могли своими глазами увидеть, как американские астронавты слились в едином поцелуе с нашими парнями, а те передают им семена деревьев, произрастающих на территории нашей Родины, - гордо сказал Фетисов. - Мы бы стали свидетелями исторического явления!

— Неужели? - удивилась Сонечка, все еще прижимаясь к Рамбургеру.

— Ох и чудак же ты, товарищ Фетисов, мечтатель, - улыбнулся кандидат и без пяти минут доктор. - Да ты

представляешь, какое для этого нужно увеличение?

- А это от телескопа зависит! - с головой нырнул в спор Фетисов.

И тут я истерически расхохотался. Все посмотрели на меня с изумлением.

— Ты чо? Тово? - Епрев повертел заскорузлым пальцем около виска. Я сразу посерьезнел.

— Я - нет. Я все думаю, куда ж этот клятый прораб девался?

— Вовик Лифантьев? Волосатенький? – обрадовалась Сонечка, отстраняясь от Рамбургера. - Я знаю. Они уехали. Серж Шиманский организовал ансамбль "Звонкие голоса", и они куда-то уехали. Куда-то на Таймыр, что ли, или в деревню. Противные, меня не взяли. У, противные!

— Во дает начальник! - ахнул Епрев.

А Рамбургер вдруг покраснел и сердито выкрикнул:

— Жаловаться надо, товарищи! Жаловаться на такое безобразие, понимаешь! Ну и что, что он сын Лифантьева?

Не те времена. Да и самому бы Владимиру Алексеевичу не мешало подумать, кого он вырастил. Предлагаю написать письмо в газету!

— Правильно, - сказала Сонечка.

— А начать надо так, - сказал Фетисов. - "Дорогая редакция, как ты думаешь, что легче: дом построить или

на гитаре дренькать?"

Я хотел еще раз истерически расхохотаться, но передумал.

Старая идеалистическая сказка

Под прямыми лучами солнца, принадлежащего Украинской ССР, нежились на галечном пляже друзья по курортной комнате, доктор Царьков-Коломенский Валерий Иванович, полковник Шеин и некто Рябов, не совсем просто человек.

Разговор тянулся вялый. Слова доктора были в основном посвящены чудесным свойствам лекарства с дурацким названием "мумиё". Это лекарство доктор сам прошлый год с компанией искал в Присаянской тайге. И нашел. А сейчас об этом рассказывал. Полковник в ответ крякал и пыхтел. А Рябов вообще молчал, вытянувшись в шезлонге и не сняв золоченых очочков. Сам был робкий, застенчивый, унылый. Трудно сходился с людьми.

Постепенно, как это водится только у русских, разговор перекинулся с частностей на всеобщее. Царьков вдруг заговорил обо всем чудесном, что, несмотря на науку, еще присутствует в жизни.

— Ибо наука - враг всего чудесного, - твердил он,

оглаживая свою черную и крепкую бороду. - Где есть наука - там нету места чудесному. И наоборот!

— Совершенно верно, - согласился Шеин. А Рябов и опять смолчал.

— Собаки, например! - вяло кричал доктор. - Им не нужно лекарств! Сами себе ищут травку. И получается,

что все наши научно-исследовательские институты – ни что по сравнению с обонянием обычного Бобика.

— Ну уж вы... - запыхтел полковник. - Это ж даже ж, хе-хе-хе, определенное отрицание вашей же науки Гиппократа.

Как видите, спор принимал интересное направление.

- Не, - вдруг сказал Рябов.

Друзья посмотрели на него.

- Что означает ваше "не", юноша? - напружинился полковник.

- Вы со мной не согласны? - заинтересовался доктор.

Тут Рябов страшно смутился. Он схватился за очочки,

протер их, снова надел и заявил дрожащим голоском:

- Что вы! Я - за вас. Но я и не против вас, - поспешил он объясниться с полковником. - Я, то есть мы с

вами, доктор, не отрицаем всякую науку. Мы просто подчеркиваем многовариантность бытия, правда? Ведь возможности человека использованы всего лишь на 0,000001%. Человек, например, может все. Он даже может, усилием воли, разумеется, зависать в воздухе!

— Чего? - удивился офицер.

— А - летать, - тонко улыбаясь, пояснил Царьков. - Наш друг хочет сказать, что человек сам и безовсего может летать, если того захочет его разум. А только это... - он выдержал паузу. - Это - старая идеалистическая сказка.

— Во-во, - поддержал полковник.

— Не летать, - осмелился уточнить Рябов. - А лишь зависать в воздухе.

Доктор улыбался. Полковнику же при этих словах страшно захотелось пива. Полковник сглотнул, а доктор почти вежливо обратился к Рябову:

— И это всем простым людям дано или только избранным личностям?

— Не знаю, - потупился Рябов.

— А вы сами не можете продемонстрировать нам такой дивный случай?

— Могу, - тихо сказал Рябов.

— Но, разумеется, не желаете? - рассмеялся доктор.

— Не хочу, но могу. Впрочем, могу и несмотря на нежелание, - совсем запутался Рябов.

Доктор вежливо захлопал в ладоши.

И тогда Рябов частично сложил шезлонг, превратив его в стул. Сел на стул. Напружинился. И немедленно медленно поднялся в небеса.

Представляете, какое тут наступило некоторое молчание?

Полковник дышал открытым ртом. А доктор спросил, заикаясь:

- Ну и что? Что там видно?