Тихие выселки - [10]
В позапрошлую зиму Коневский район восстановили в прежних границах. Нагорное за Малиновку не цеплялось, тамошнее начальство радо было, что спихнуло с рук им навязанное. Малиновцы затеяли свой колхоз хлопотать, но по их не вышло. Кузьминским подсказали: берите их, горемык, они же родом ваши. Ну и взяли. Второй год идет как взяли, но не привык Низовцев ни к ним, ни к землям их — все как не свои. А вот глянул на простор и устыдился: батюшки, какое богатство не тронуто, совсем как слепые. Сбежал по сходням.
— Алексей, поехали на болото.
Шофер хотел напомнить, что ночью прошел дождь и на болото не проедешь, да глянул на хозяина, догадался: не только возражать, даже намекать на сырость не след.
8
Да, смутил этот Калязин, трудное наследство оставил. Бывший председатель в Нагорном — Калязин в Малиновке стройку затеял, фундамент двух дворов залил, стены начал было выкладывать, да отозвали его в область. После этого новый председатель Зимин стройку прекратил. Низовцев пожалел затраченные средства, труд и, посоветовавшись в райкоме, возобновил стройку.
— Строить ферму в Малиновке, — все равно что возводить завод в пустыне, — возражал секретарь парткома Алтынов.
Низовцев парировал:
— Если выгодно, завод строят и в пустыне.
— Да, государство строит, — соглашался Алтынов. — Государство может обратиться с призывом к молодежи, и молодежь поедет в пустыню. Мы обратимся с призывом, нас никто не услышит.
На совместном заседании парткома и правления победа осталась за Низовцевым, ему верили больше, чем новому человеку.
— Победил. Победитель! — передразнил себя Низовцев. — Дворы не успели выстроить, а Малиновка разбегается. Ну, Калязин!
Низовцев слышал о Калязине, что он чуть ли не кандидат каких-то наук, может быть даже экономических, и приехал проверить на практике свои теории. Наверное, то было не очень точно. Низовцев в товарищи к Калязину не набивался, хотя их колхозы соседствовали. Высокий, широкоплечий, похожий на заезжего артиста, Калязин гремел на совещаниях басом, он охоч был до новшеств, сам придумывал и вводил их в Нагорном. В Нагорном проводили семинары председателей, агрономов, зоотехников, механизаторов, казалось, на все случаи жизни у Калязина был опыт. Калязин ввел специализацию внутри колхоза: в Нагорном строил громадные свинарники, в Малиновке — скотные дворы. Будто не знал, что на выселках нет людей.
Где был Калязин теперь и что он делал, Низовцев не ведал, да и знать не хотел. Но все-таки Калязин был неглупый мужик, недаром задумал именно в Малиновке стройку. Это Низовцев особенно понял, пока стоял на лесах.
Дорога была грязная, местами «газик» не ехал, а полз на «брюхе». Шофер оглядывался на Низовцева, глазами спрашивал: не вернуться ли? Низовцев, насупившись, молчал. Он спорил с собой: «Да, после Калязина Зимин приостановил стройку. В Малиновке даже начальную школу закрыли, создав дополнительные неудобства жителям. В Кузьминском пришлось строить интернат. Стоило ли Малиновку возрождать?»
— Ясно, — вслух произнес Низовцев. — Значит, Зимин и отнес Малиновку к неперспективным деревням. Бумаги ушли в область, их утвердили, а утвержденные, они вернулись в Коневский район, дошли до Прохора Кузьмича…
— Дороги дальше нет, — предупредил Алексей.
Низовцев очнулся от навязчивых мыслей. В давние времена Тихоново болото было озером и простиралось до самых круч Нагорного, нынче кое-где блестели крупные бокалдины, наполненные водой.
Низовцев вышел из машины, земля под ногами пружинила.
— Ничего, твердо.
Поблизости островок ивняка шумел бледными узкими листочками. Около него рыжела куча прошлогоднего хвороста, видно, кто-то нарубил ивняку, да забыл про него, а может, для нынешнего сенокоса припас.
— Не сварганить ли нам чай, Алексей? — обрадовался дровам Низовцев. — Право, хорошо попить чайку на свежем воздухе да в такой глуши, где, кроме пигалиц, никого.
— Заварки нет, — отговорился Алексей, не одобряя намерение председателя.
— Слетай к Ваську в Малиновку. Действуй!
Шофер с неохотой развернул «газик». Как только скрылась машина, Низовцев пошел от кочки к кочке. Иногда под ногой хлюпала вода, раза три оступился, но он был в сапогах, а бокалдины мелки.
Болото жило своей жизнью. Летали бабочки и стрекозы, из густых островков краснотала выпархивали кулички и падали в редкие озерца, которые, наверно, в жару пересыхают. Самого Низовцева сопровождало несколько пигалиц. Отводя его от гнезд, они, провисая над водой, казалось, ненасытно просили «пи-иить!» Влажный и не такой теплый, как в поле, ветер волновал грубые травы, которые за весну вымахали местами в пояс человека. Дальше желтели лютики, сверкали крупные кожистые цветки калужницы, все травы на взгляд веселые, но скоту в корм не годятся.
Лютиковые и чемерица уступили место многочисленному семейству осоковых, вся долина была в кочках, как в пупырьях. Осоковые были творцами почвы.
Низовцев перепрыгивал с кочки на кочку, читал болото, как раскрытую книгу. Он радовался, что за хлопотливой работой не растерял знаний, почти безошибочно определял травы: осока длинная, осока острая, осока повислая, осока волосистая… Кочки не случайны, их мастерит осока острая, или обыкновенная.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».