Тигр в камышах - [13]
— А вы, господин Усинский, никак к гусарии Вишневецкого имели отношение? — живо поинтересовался сыщик. — Вернее, ваши предки?
Усинский стушевался по непонятной причине. Мне показалось, что он не полагал наличия энциклопедичности знаний истории местных краев у сыщика.
— Д-д-да… — выдавил он. — Усинские всегда входили в состав «Крылатых»…
Совершенно неожиданно в трапезную вновь ворвалась Анна, прервав брата на полуслове. Фурия в ней явно импонировала мне более, чем холодная рыба печали. Рыба-солнце.
— Вот! — она швырнула на стол перед Усинским письмо, лист, сложенный конвертом — со взломанной сургучной печатью. — Видишь? Это я обнаружила в своем бюваре, в ночь ее пропажи…
Ханжин опередил всех, схватив письмо. Вышло не совсем почтительно, но сыщику было наплевать на знаки приличия — он работал.
Вверху листа было написано: «Анна,».
Именно так — имя с запятой. Остаток листа был девственно чист.
— Почему ты скрыла это от полиции, от Лестревича? — теперь настала очередь Усинского для того, чтобы взъяриться.
— Потому что я тебе не верю! — выпалила Анна. — ты ускакал в ночь ее исчезновения, убедившись, что я сплю! А я не спала и видела, что ты увозил что-то верхом на Апаче, что-то ужасное, по виду похожее на… на…
— Труп вашей свояченицы, так? — холодно спросил Ханжин.
Истерика охватила Анну. Ее била крупная дрожь, зубы стучали похлеще кастаньет, и мне пришлось силой увести ее на турецкий диван в углу трапезной. Отодвинув непомерных размеров кальян, я убедил ее прилечь.
У стола меж тем разыгрывалась любопытная сцена.
Я заметил, что Ханжин в какой-то момент разговора ушел в себя. Он продолжал механически наблюдать за Усинскими, якобы внимая тому, что говорили брат и сестра, но я точно знал — мой друг работал. Он был и здесь, в кабинете, и не здесь; это был тот редкий момент, когда вся мощь его мысленной силы, неукротимый локомотив его дедуктивного экспресса таранили загадку, о которой пока только он имел представление.
Вдруг он вскочил, выхватил письмо из рук помещика и быстрыми шагами, почти бегом, вышел из кабинета. В ответ на недоуменный взгляд Усинского я извинительно повел плечами.
Ханжин вернулся через пару минут. С листка, которым он торжествующе размахивал в воздухе, летели брызги. Похоже, он смочил поверхность бумаги вполне определенной жидкостью. Цвет капель и характерный запах, распространившийся в трапезной, не оставляли сомнений в происхождении этой жидкости.
Я онемел. Ханжин воспользовался туалетом для того, чтобы оросить письмо…
Усинский с негодованием приподнялся на стуле, но я решительным жестом остановил его.
— Вот, Брянцев, видите? Я знал, я догадывался!
В подобные моменты мальчишечье торжество в ордынских глазах сыщика всегда служило мне катализатором для собственного азарта расследования. Не обращая внимания на налившееся пурпуром гнева лицо помещика, я выхватил из рук Ханжина лист, который сочился янтарными каплями.
Чуть вправо от надписи «Анна,» и ниже, почти по центру, проступал рисунок, по всей видимости выполненный симпатическими чернилами. На рисунке, сделанном с трогательно-детской угловатостью и схематичностью, некое животное вроде собаки впилось зубами в ногу особи женского полу. В этом сомневаться не приходилось: фигура была одета в символическое платье.
Я разочарованно вернул листок Ханжину.
— И что?
Сыщик гневно взмахнул листом, отчего в воздух взлетела очередная порция капель.
— Ну же, Брянцев! Акро…
Меня осенило. Ну, конечно же!
Я снова впился глазами в рисунок. Ханжин пребольно стукнул меня в висок своим лбом, тоже наклонившись к бумаге.
Мы лихорадочно заговорили — одновременно, перебивая друг друга.
— Собака… — Нет-нет, не собака, видите, у нее морда короткая и круглая… — Кошка… — Да нет же, для кошки слишком зверь велик. — Старуха? Ведьма? — Нет-нет, скорее всего… (мы оба воскликнули почти одновременно) Бабушка!!! — Дальше, дальше!
Ошеломленный Усинский наблюдал за нами, проглотив язык.
— Хорошо. Зверь — леопард? Лев? («Откуда здесь львы, вы в своем уме, Брянцев?») Ладно, а что зверь делает? Кусает? Кусает, да? Значит, лев («Да какой, к лешему, лев?!»), ну хорошо, зверь икс кусает бабушку. Получается пока, что… Да подвиньтесь же, Ханжин!
— Зверь икс — это тигр, — вдруг раздельно и отчетливо сказала Анна, которая незаметно встала с дивана и подошла к столу. Реакция Усинского была совсем странной:
— Замолчи! Не вздумай! — он совершенно потерял контроль.
Я и Ханжиг в один момент отпустили лист от неожиданности, и тот, тяжело перевернувшись в полете, очутился на башмаке Усинского. Брезгливо взяв бумагу двумя пальцами, он протянул ее Ханжину.
— Ну, хорошо же, — спустя некоторое время, в течение которого вся группа молча замерла в восковых позах, сказал магнат. — В общем, в свое время я жил в Сингапуре. Вернувшись из Юго-Восточной Азии, я привез с собою пару изумительных миниатюрных тигров-альбиносов, очень редких, с острова Сулавеси. Поначалу это было просто забавой, но потом я узнал, что в городе, или возле города, появились вахлаки, которые пытаются во что бы ни стало проникнуть на мельницу. И если я был спокоен за верхний путь, через ворота… Чертовы Ворота, — он неприятно улыбнулся, — то пробраться на мельницу через разлив, через заросли камышей, все еще было возможно.
Подвиг и предательство — две стороны одной монеты. Вопрос только в том, кем и ради чего жертвует человек. Собой ради благой цели или близкими людьми ради выгоды. И кем его потом запомнят в веках: спасителем мира или инициатором геноцида, отважным первопроходцем или сумасшедшей обезьяной с гранатой, прекрасным рыцарем или подколодной змеей. Ведь от величия до подлости порой остается всего один, маленький шаг. Недаром они прячутся под одной обложкой…
На улицы Москвы вышел «ночной охотник» – НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ВАМПИР, не принадлежащий ни к Одному из официальных Кланов!На охоту за объявленным вне закона убийцей отправляются представители двух тайных организаций – вампирского Комитета Безопасности Темных Сил и человеческого Управления Внутреннего Контроля.Командование группой охотников поручается прирожденному воину – Высшему вампиру Сергею из Клана Тореадоров.Однако простая операция превращается в безжалостную войну, когда в игру вмешивается ТРЕТЬЯ СТОРОНА – Светлые маги из Ордена Хранителей Паутины.
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
У воды множество форм. Это и мрачные грозовые облака, и безмятежность заснеженных полей севера, и неудержимый поток горной реки, и первый лёд – прозрачный и хрупкий… Вода – самое беспощадное зеркало, что выявляет и доблести, и пороки. Не клянись на крови, не проливай слёз – вглядись в зеркало воды, слушай её рассказы.
«Она стоит на коленях, посреди кровати, на смятых простынях. Ждет, пока я разберусь с пряжкой ремня в джинсах, смотрит снизу вверх, накручивая на палец локон.– Хватит возиться, – улыбается она. – Мне уже не терпится!Розовая помада, лиловые тени на веках, пушистые ресницы, в мочках ушей – здоровенные кольца из розовой пластмассы. Светлые пряди собраны в два хвоста – конечно же розовыми – резинками, перекинуты вперед, стыдливо прикрывают ореолы сосков. В пупке посверкивает крохотная алмазная бабочка. Из одежды на ней только кружевные шортики и короткие носки земляничного цвета…».
Принято считать, что эксперименты в истории невозможны, потому что их нельзя повторить. И вообще, история не знает сослагательного наклонения. А если все же попробовать? Впрочем, вполне возможно, что перед нами предстанут не разные ветви и варианты одной-единственной истории, а бесконечное множество историй принципиально разных. В антологии собраны произведения, которые демонстрируют, как именно история меняет свое течение, выявляет истинное лицо событий и их персонажей, скрывая навсегда имена, мотивы, города и страны.
Отошедший от дел частный детектив Джим Ра должен распутать свое последнее дело. Дело о начале новой мировой войны. Если ответ окажется неверным, умрет единственный дорогой ему человек. Джим направляется в Китай, где оказывается в эпицентре событий…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В мирном и спокойном постапокалиптическом обществе всеобщего благоденствия происходит странное убийство. Ведущий расследование инспектор выходит на след тайного общества, которое явно готовит захват власти в давно не знающем потрясений мире... .
Команда пиратского корабля взбунтовалась и попыталась утопить своего капитана, но его спас таинственный дух. С тех пор над потомками пирата, обитающими в старинном особняке, тяготеет проклятие — в каждом поколении одного из наследников начинает преследовать зловещий призрак. И вот однажды в загадочный дом приезжает девушка.
События происходят в Европе XXI века. Виктория Морреаф, женщина, чья жизнь насчитывает семь столетий, ищет наследника, который сможет удержать власть и сразиться с её могущественными противниками. А между тем Лондон подвергается атаке загадочных сектантов: кто-то сеет хаос не только среди народа, но и в правительстве. Убийство соратницы, смелой журналистки вынуждает Викторию начать расследование, в ходе которого она понимает: с ней ведут беспощадную игру. Читатель познакомится с миром алхимиков, построивших собственные империи, и юношей, возжелавшим стать богом на земле.
Доброго времени суток, друзья! На свет появилась третья книга детективных историй про Алекса Фитцджеральда. Как поговаривали великие: «Самая важная битва — битва с самим собой». На месте преступления отряд полиции Нью-Йорка рядом с расчлененным трупом обнаруживает человека с ножом. Его окровавленные руки говорят, о том, что он причастен к этому делу, а бешено бегающие глаза твердят о невменяемости убийцы. Задержанным оказывается Алекс Фитцжеральд. Детектив, посвятивший свою жизнь установлению закона и порядка в городе «большого яблока», не намерен сдаваться.