Попрощавшись с ребятами на блок-посту и подарив им бинокль из купленных в Златоусте запасов, въезжаем в город. Про аэропорт я как бы вскользь спрашивал, Седой сказал, самолёты летают. Вот туда-то мне и надо.
— Чё, давай в аэропорт?
— Какой аэропорт? В ДК поехали!
— Мля, Гера, я тебе уже тысячу раз сказал — мне надо лететь!
— Ве́таль, да ты чего?! Не видишь, что творится, что ли? Это же восстание! Поехали, запишемся сейчас. У тебя опыт есть уже, с Донбасса, у меня с Чечни, я людей знаю по обе стороны границы, да мы тут пользы немеря…
— МНЕ. НАДО. ЛЕТЕТЬ. ПОЕХАЛИ. В. АЭРО. ПОРТ.
— Да куда тебе, млять, так надо?! В Африку эту сраную?! Подождёт твой бизнес пару месяцев, ничего с ним не случится! Можно подумать, ты нищий, блин! Мля, Ве́таль, я тебя не узнаю, серьёзно. Это же второй шанс, после Новороссии! Такое раз в сто лет бывает, в лучшем случае, а тут два подряд!
Эхе-хе-х… Да понятно это всё. Самого подмывает остаться. Но…
— Гер, у меня дочка родилась, пока мы с тобой хернёй страдали. А я её ещё не видел. И сын на подходе. Слетаю, всё там устрою, быстренько, а потом вернусь.
У Герыча ошарашенность на лице сменилась отражением некой умственной активности, которую, в свою очередь, начала вытеснять ехидная улыбка. Ну, и правда, догадаться несложно.
— Да, да, угадал. От этих двух, в Конго. Скажешь что-нибудь в своём духе, ногу прострелю.
Герыч старательно задавил что-то явно ехидное, пытавшееся выбраться наружу. Прострелить, кстати, есть из чего — в Рубцовске мы у казаков взяли по АКМ, дабы быть готовыми к непредвиденным дорожным случайностям, а Герыч ещё и на СВД раскошелился.
— Не, ну… раз так… это да. Святое. Но вернёшься?
— Вернусь. Мне месяц там нужен, с делами разобраться. Вы тут, главное, продержитесь этот месяц. В начальство если выбьешься, морда семитская, настаивай, чтоб аэропорт занимали. Это важно.
— Да понятно… Ладно, поехали в аэропорт. Я, тогда, в ДК потом, сам. Как дочку назвали-то?
