«ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении) - [13]

ТРИ СПОСОБА

— Да, — говорю, — значит, все же не обходитесь без кино?

— Нет, — говорит Сергей Иванович, — и не собираемся. Зачем? А если хочешь знать, мы не только чужие фильмы показываем, но еще и сами снимаем.

— Ну, это уж чересчур!

— Да. А если быть точным, даже тремя способами снимаем: в студии, или, как по-киношному, в павильоне, второй вариант — с экрана кинескопа и третий — на объекте. Видишь сколько? Я тебе вот что посоветую. Сбегай в кинопроизводство, найди Коровина — он у нас самый лучший оператор — и приведи его ко мне, скажи, что очень нужен. А по дороге он тебе все расскажет.

Вдруг открылась дверь и появилась худая высокая девушка с пушистым полосатым шарфом на плечах.

— Скажите, Коровин не у вас? — с надеждой спросила она.

— Должен зайти, да вот нет, — сказал Сергей Иванович.

— Передайте, если он придет, что я его ищу. Я его новая помощница.

— А вы пойдите в девятую студию, там сейчас идет съемка учебного фильма, он может быть там. И прихватите с собой этого молодого человека — у него тоже к Коровину дело.

Мы с ней молча спустились вниз и вошли в девятую студию.

ТЕОРЕМА ПИФАГОРА

Там все было обычно — спущены штакетники с лампами, тянулись провода.

Но вместо привычной и родной телевизионной камеры стоял незнакомый аппарат — как я понял, кинокамера.

А перед ней... а перед ней стоял наш школьный учитель геометрии Семен Платоныч!

Я прямо обомлел от такой встречи.

Тут кинокамера затрещала, Семен Платоныч поклонился и сказал:

— Здравствуйте. Тема сегодняшнего урока — теорема Пифагора. Проведем катет АВ...

«Конечно, — подумал я, — куда интереснее будет про теорему в кино смотреть, чем просто так...»

— Ну пойдем, — сказала Таня, — Коровина здесь не видно.

С КИНЕСКОПА

Мы вошли в комнату, где телевизор и кинокамера стояли друг против друга. «Телевизор снимается в кино», — подумал я.

«Съемка с кинескопа», — вспомнил я слова Сергея Ивановича. Я уже знал, что длинная стеклянная трубка, которая лежит внутри телевизора и заканчивается экраном, называется кинескоп. Съемка с кинескопа.

И вот по экрану кинескопа в старинном красивом кабинете ходили два человека.

Один был высокий, важный, в мундире, с эполетами. Другой очень простой, в сером потертом сюртуке.

— Так-с, — говорил генерал, — чем же могу служить?

— Дела неотлагательного я никакого не имею, — заговорил посетитель таким тихим голосом, с такой доброй и нежной улыбкой, что я сразу же полюбил его, — цель моя была просто познакомиться с вами.

— Для знакомств вообще я мало времени имею, — сказал генерал, — но так как вы, конечно, имеете свою цель, то...

— Я так и предчувствовал, — перебил его странный посетитель, улыбаясь своей прекрасной улыбкой, — что вы непременно увидите в посещении моем какую-нибудь особенную цель. Но, ей богу, кроме удовольствия познакомиться, у меня нет никакой частной цели.

— Удовольствие, конечно, и для меня чрезвычайное, — с жесткой усмешкой сказал генерал, — но не все же забавы, иногда, знаете, случаются и дела.

Не отрываясь, я следил за их разговором и видел, как генерал тоже начинает любить этого странного, доброго человека, слушает его все внимательней.

— Причины нет, бесспорно, — ласково говорил посетитель. — Потому что если я князь Мышкин и ваша супруга из нашего рода, то это, разумеется, не причина.

Разговор продолжался еще очень долго, и я все больше волновался за этого человека — чем кончится этот разговор.

И вдруг в студии сверху раздался громкий голос:

— Стоп! Достаточно. Трактовая проходит хорошо. Теперь отдохните, через десять минут выходим в эфир.

Посетитель и генерал встали и, обнявшись, стали ходить по студии, о чем-то тихо советуясь. Я заметил, что актер, который играл этого робкого посетителя, на самом деле главный, и главнее генерала, и всех вокруг, — все постепенно окружили его, и он им что-то терпеливо объяснял.

— Вот, — сказал он, — подойдите, пожалуйста, к той этажерке. Слышите, как эта статуэтка на ней дребезжит. Надо бы ее убрать или заменить. А то, когда ходишь, только ее и слышно.

Статуэтку унесли. Артист-генерал и артист-посетитель снова ходили обнявшись и о чем-то тихо совещались.

Человек, который все это время стоял согнувшись, засунув голову в пьедестал под телевизором, вдруг выпрямился и оказался Коровиным, как я понял по радостному крику девушки:

— Толя, ты здесь!

— Таня! — сказал он и вдруг, бросив взгляд на экран, пробормотал: «Сейчас», — и выбежал. Буквально через секунду он появился на экране. Он вбежал в кадр с длинной палкой и быстро начал ею передвигать и поправлять штакетники с лампами. Потом он так же быстро убежал. И через секунду вбежал в комнату.

— Ну вот!.. — Тяжело дыша, он смотрел на экран. — Теперь все в порядке.

— Весь спектакль снимаете? — спросила Таня.

— А как же — сказал Коровин. — Произведение нашего великого Достоевского! Смоктуновский в роли Мышкина! Да нам сохранить это надо на века!

— Толя! — сказала Таня.

— Таня! — сказал Коровин. — Мне надо бежать. Если хочешь, поедем вместе. А это что за парень?

НА ОБЪЕКТЕ

Мы сбежали со ступенек студии, впрыгнули в брезентовый газик, который сразу же рванул с места.

— Камеры? — спрашивал Коровин у рыжего парня за рулем, когда мы быстро мчались по улицам.