«ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении) - [12]
Мы вышли и спустились в буфет. Сергей Иванович купил мне творог с песком, а себе и Луцкому пиво.
— Куда как спокойней стало, — говорил Луцкий, — после того, как передачи почти все на магнитофон предварительно записываем. Когда передача вживую идет, все-таки риск есть, — вдруг актер мимо стула сядет или скажет вместо «матрос» — «матрас». «Пришли два матраса...» Скандал. А когда все заранее записано и проверено, и на душе спокойней.
— А неинтересно, — сказал вдруг Сергей Иванович, — неинтересно без риска. Когда перед камерой играешь и знаешь при этом, что каждое твое слово, каждый жест, каждую гримасу моментально зрители увидят на своих экранах, — вот тут и приходит настоящее волнение, из которого и рождается искусство. А когда знаешь, что тебя зритель не видит, один магнитофон видит, конечно, сразу поспокойней. А спокойствие для искусства — самое гиблое дело. Спокойно можно только пироги печь с капустой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Однажды после школы шли мы с Толькой Соминичем, и получился у нас спор.
А Толькина мать, надо заметить, работает уборщицей на киностудии, поэтому Толька ходит туда часто, ну и, естественно, считает себя первым специалистом по кино, а кино — первым делом в мире.
— Да я, — говорю, — в твоем кино уже две недели не был — и ничего! А телевизор все люди каждый день смотрят!
— А что они смотрят, — говорит, — они фильмы смотрят!
— Да нет, — говорю, — не только.
— Не только, а все же смотрят.
— Ну и что?
— Ну и то. Вот и получается, что кино главнее телевидения.
— Это почему же?
— А потому. Кино может без телевидения прожить, а телевидение без кино не может. И привет!
И убежал.
Пришел я на следующий день на студию грустный.
— Сергей Иванович, — говорю, — кто, по-вашему, главнее: кино или телевидение?
— Не знаю, — отвечает, — я об этом не думал.
— А почему же тогда кино может жить без телевидения, а телевидение без кино не может?
Сергей Иванович задумался.
— Вообще-то мы можем. Только зачем? Кто нас заставляет обходиться?
— А так, — говорю, — из самолюбия!
— Ну, милый мой, самолюбие здесь ни при чем! Телевидение и кино никогда врагами не будут, если только их специально не ссорить.
— Да я не ссорю. А все же — много здесь этого кино?
— Порядочно. Вот, например, фильмы показываем, которые в обычных кинотеатрах идут. Для тех, кому лень за билетами стоять. С доставкой, так сказать, на дом.
— А как?
— Что? Как показываем? Очень просто. При каждой студии есть своя телепроекционная, для показа по телевидению киноматериалов.
— Ага, понятно. Висит экран, на него пускают кино, а напротив стоит камера и передает!
— Не совсем так. Если сделать так, — есть шанс вообще ничего не увидеть. Темный экран у телевизора, и все! Как бы тебе объяснить? Ты, может, знаешь, что экран в кино не все время светится, не непрерывно. Двадцать четыре раза в секунду экран светлый, а двадцать четыре раза темный, вообще ничего нет — затвор у киноаппарата закрыт. Это на то время, пока один кадрик в ленте уползает, а другой становится на его место. А глазу человеческому свойственна инерционность.
— Чего?
— Ну, инерционность. То есть увидел глаз картинку, и вот она уже пропала, а глаз ее все еще видит. Без этого вообще никакого кино бы не было.
— Ну да?
— Конечно. То есть картинка на экране — а вот ее нет, исчезла. А в глазу она еще держится. А ей уже следующая кричит: «Держись! Уже немного осталось! Скоро я появлюсь!» И та держится. И вот следующая появилась. Все в порядке! Словно никакой темной паузы и не было.
— И сколько раз так?
— Я уже тебе говорил. Двадцать четыре раза в секунду разыгрывается эта драма. Вот. А камера телевизионная тоже работать не любит. Тоже изображение не непрерывное дает, не все время. А только двадцать пять раз в секунду. И между этими «приливами вдохновения» — пауза, для отдыха. Ничего нет. И вот представь себе такую картину. На киноэкране есть изображение, — а в этот момент камера не передает. Потом камера передает, а передавать-то как раз и нечего, — на экране как раз темнота.
Как все равно приходит Федот к Тимофею в гости, а того нет. Потом Тимофей к Федоту приходит, — а тот как раз только что из дому ушел.
И ходят они так всю жизнь, и никак друг друга застать не могут. Или, скажем, такая картина. Спит курица. А рядом лукошко с кашей. Вот проснулась она наконец, клюнула, а лукошка уже и нет — унесли. Потом снова ей принесли лукошко, а она уже опять спит. И поэтому всегда она голодная. Так же может получиться, если просто камеру перед киноэкраном установить. Не совпасть могут, понимаешь? Поэтому не просто камера перед экраном стоит, а связывает их одно довольно сложное устройство, которое делает так, чтобы картинка на экране зажигалась тогда, когда камера передает, и гасла тогда, когда камера отдыхает.
Все это вместе и составляет телекинопроекционную. Из нее фильмы по телевизору и передаются.
— Так значит, в ней все совпадает?
— Да.
— Ну а как же двадцать четыре кинораза совпадают с двадцатью пятью телеразами?
— Правильно. Скажу тебе по секрету, что у нас киноаппарат немного побыстрей, чем в обычных кинотеатрах. На один раз. Теперь там двадцать пять — и здесь двадцать пять. И все фильмы у нас идут минут на десять меньше, чем в кино. И поэтому перед показом обязательно пропускают его с секундомером. Проводят хронометраж. Чтобы знать точно, сколько он будет идти по телевизору.
