Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба - [60]
– С твоим отцом?
– Нет, его вчера в психбольницу увезли. Он решил, что ты американский шпион. Я же тебе говорила, что папа работал в Кэй-Джи-Би, – объяснила Натэла.
– Ты сказала – психбольница? Я правильно понял? Твой отец сумасшедший? – Джей заволновался, решил встать, но вспомнил, что голый, вокруг малознакомые женщины, и поспешил натянуть одеяло до подбородка.
– Нет, он только чуть-чуть сумасшедший, – погладила его по руке Натэла. – Тихий, неопасный.
Джей смотрел на Натэлу с ужасом.
– А кто сейчас здоровый? – решила поддержать Валя. – Я тоже сумасшедшая! А с вами совсем с ума сошла за эти дни! Да и ты тоже ненормальный! Ты что, не знал, куда ехал? Это тебе не твоя Америка! Переведи ему, Натэла!
– Да, я сумасшедший, – кивнул Джей. – Натэла, скажи, а я на тебе женился? Мы теперь муж и жена?
Тут возникла небольшая пауза, после чего все дружно закивали.
– Да, конечно, да! Такая свадьба была! Весь город пришел!
– Но я не подписывал бумаг? – спросил Джей.
– Нет. У нас такая традиция: сначала свадьба, а потом бумаги, – объяснила Натэла.
– Так, давайте за это выпьем! – Дядя Рафик налил всем вина и влил очередную стопку чачи в рот Джея. – Горько! – закричал дядя Рафик, и Натэла тут же кинулась целоваться с Джеем. – Так, а теперь пьем кофе, собираемся и едем в загс!
Натэла ахнула и побежала в ванную одеваться. Женщины вернулись за стол. Дядя Рафик заказал кофе. Джей по-прежнему лежал под одеялом. Когда зашла официантка, которая несла на подносе чашки с кофе, он укрылся с головой. Если честно, на Джея было больно смотреть. В этот момент он и вправду думал, что лучше бы умер и попал в ад. И совершенно точно пытался собраться с мыслями, опасаясь за свой рассудок.
Наконец из ванной вышла накрашенная и нарядная Натэла, и дядя Рафик сказал, что пора ехать. Все вышли из номера и пошли по длинному коридору к лифту. Дядя Рафик уже открывал двери машины. Рядом стоял Леванчик.
– Я его не звал! – решил объясниться Рафик. – Он сам приехал!
– А где американец? – спросил Леванчик, когда Натэла, Нина, тетя Ася и Валя сели в машину к Рафику, оставив Мэри его конкуренту.
– Джей! – закричала Натэла. – Где Джей? Он не вышел?
– Вот тебе обязательно нужно все испортить! – возмущенно сказал Рафик Леванчику. – Так хорошо сели. Ты сам не мог это решить? Сделать все, как надо. Сходил бы в номер, подождал, посадил гостя. Всему тебя надо учить! Какое ты после этого такси?
– Скажи, что вы его забыли! – закричал Леванчик. – Скажи, чтобы все знали – Рафик забыл жениха! Уехал и не вспомнил!
– А ты громче кричи. – Дядя Рафик стал наступать на конкурента.
– И буду кричать! Пусть все знают, как Рафик работает! Забудет и не вспомнит! – хорохорился Леванчик, выставляя кулаки для защиты.
– Джей! Джей! – выскочила из машины Натэла.
– Сядь на место! – прикрикнул на нее Рафик. – Мэри, скажи ей, что нельзя невесте за женихом бегать! Пусть этот, – он презрительно ткнул Леванчика в грудь, – сходит в номер и привезет его к загсу. Пусть покажет, на что способен. Или только языком чесать? А, Леванчик?
– Что я ему, брат? Или сват? Почему я должен за ним ходить? – закричал в ответ Леван. – А если он откажется, то ты ведь всему городу скажешь, что Леванчик свадьбу расстроил!
– Конечно, скажу! – подтвердил дядя Рафик.
– Рафик, хватит, – не выдержала Мэри. – Натэла, пересаживайся в машину к Леванчику, и вы тоже, а мы с Рафиком следом за вами приедем. Пойдем вместе его заберем. – Мэри направилась к дверям гостиницы, и Рафик покорно пошел следом.
– Мама? – совершенно искренне удивилась Натэла.
– Если тебе это нужно, то я тебе покажу, как нужно замуж выходить! – сказала Мэри с проявившимся вдруг местным акцентом.
– Ах, как сказала! Как сказала! – тут же восхитился Рафик.
Нина опять погрузилась в состояние сомнамбулы. Она уже плохо соображала и совершенно покорилась судьбе. Пусть везут, ведут и говорят, что ей делать. Пусть решают за нее. Поэтому она первая покорно вышла из машины Рафика и села в машину к Леванчику. Тетя Ася, Натэла и Валя сели вслед за ней…
– А где жених?
На пороге загса их встречала женщина в длинной черной юбке и черной футболке, на которой люрексом было вышито «LOVE». На голове у женщины была черная траурная повязка. Но ее вид никого не смутил.
– Здравствуй, Тина, – поздоровалась тетя Ася. – Как твой дедушка?
– Спасибо, хорошо. Похоронили. Он был бы доволен. Все хорошо сделали. Я же прямо с поминок сюда. Только кофту переодеть успела. Сейчас зарегистрирую и назад поеду. Скажи, Ася, где ты брала средство от травы?
– Не бери его! Не действует совсем! Соль и то лучше!
– Я так и думала. Кофе хотите? Я сейчас сварю. Заходите, садитесь. Вот, инжир ешьте, только сейчас с дерева сняла, пока вас ждала.
Все опять сели за стол. Тина ушла варить кофе. Натэла ела инжир.
– Ешь, ешь, на здоровье. Впрок ешь. А то когда ты в своей Америке инжир увидишь? Ты хоть знаешь, как по-английски будет инжир? Вот. У них, наверное, и слова-то такого нет. Будешь чипсы есть и дом вспоминать, – сказала Валя.
– Перестань, она же не навсегда уезжает. Будет приезжать. Правда, Натэла? – вмешалась тетя Ася.
Женщины успели выпить кофе, обсудить похороны Тининого дедушки, а Рафика с Мэри и Джеем все не было.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Эта книга – сборник повестей и рассказов. Все они – о семьях. Разных – счастливых и не очень. О судьбах – горьких и ярких. О женщинах и детях. О мужчинах, которые уходят и возвращаются. Все истории почти документальные. Или похожи на документальные. Жизнь остается самым лучшим рассказчиком, преподнося сюрпризы, на которые не способна писательская фантазия.Маша Трауб.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?