Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба - [50]
Нина купила две бутылки вина и вернулась к подруге. Они выпили бутылку на двоих и хохотали, вспоминая завуча своей школы, у которой был точно такой же начес на голове, как у Натэлы сейчас, три кофты с люрексом, три черные юбки в пол и здоровенное золотое колье на шее, которое она никогда не снимала. И все девочки не могли отвести глаз от этого колье, совершенно не слыша то, что говорит им завуч.
Нина чувствовала себя прекрасно. Она впервые за все время была рада, что приехала к Натэле на свадьбу. И они впервые сидели и болтали, как лучшие подружки, которыми никогда не были. И общее дело – свадьба – их очень сплотило. Нина решила, во что бы то ни стало помочь Натэле выйти замуж, сделать все от нее зависящее, чтобы все прошло хорошо. А Натэла в это время признавалась Нине, что всегда ей завидовала – тому, что Нина нашла в себе силы уехать в Москву, жить так, как она хочет.
– Ну, у меня же не было Гии, – сказала Нина.
– Да, но ты знаешь, я по нему скучаю. Иногда. Он меня так любил, так любил! Ну, ты меня понимаешь… – призналась шепотом Натэла. – Я ведь не знаю, как у американцев принято… Джей писал, что его этот вопрос не очень волнует… Ну, что для него не это главное. А я постеснялась спросить, что это значит. Вдруг он импотент? А я и номер в отеле уже заказала. А вдруг он вообще не поедет? – Она опять начала волноваться.
В этот момент из дома вышел заспанный Джей.
– Привет, – сказал он, изумленно глядя на Натэлу и Нину. – Все в порядке?
– О’кей! – радостно ответили они, дружно улыбаясь.
– А где Линда? – спросил Джей. – Что происходит?
– Линда ест картошку фри, – ответила Нина, – а вам пора собираться. Надо ехать в ресторан.
– Нет, нет, я больше никуда не хочу ехать! – замахал руками Джей.
– У нас так принято, – вспомнив, что она учительница, строго сказала Натэла. – Это традиция. Надо ехать. Весь город соберется. Мы так гостей встречаем. Не поедешь, будет обида, – пригрозила она на всякий случай. – Иди одевайся. У тебя есть костюм?
– Нет. Без костюма не пустят? Дресс-код? – с надеждой уточнил Джей.
– Пустят, но люди не поймут. Видишь, как мы выглядим?
Только тут Джей обратил внимание на внешний вид женщин.
– Да, а почему вы так странно выглядите?
– Нет, эти американцы очень невоспитанные, – по-русски сказала Натэла Нине. – Вместо того чтобы комплимент сделать, он говорит, что мы странные! Джей, у тебя есть какой-нибудь пиджак, белая рубашка и галстук? Это ведь как прием. Понимаешь? – У Натэлы опять начали трястись руки.
– Пиджак? Галстук? Зачем? Ты не писала, что у нас будет прием! – Джей смотрел на нее уже с явным испугом.
– Что теперь делать?
Видимо, вино ударило Натэле в голову, и она совершенно искренне заплакала. Рыдала горючими слезами, причитая, что «все пропало». Джей смотрел на нее и не понимал, что случилось. Натэла просчитала все, даже сколько минут автобус с коллегами будет ехать от школы до ресторана, но про костюм для жениха она просто забыла.
– Что теперь делать? – Натэла кинулась на грудь к Нине.
– Успокойся, сейчас что-нибудь придумаем.
– Как я могла забыть? Я же знала, что у американцев все не как у людей! Они даже в обуви на диван ложатся! – причитала Натэла.
– Хватит рыдать, а то ты его так перепугаешь, что он вообще в ресторан не поедет, – остановила ее Нина.
– Что происходит? Все в порядке? Я не понимаю! Все о’кей? – Джей смотрел на Нину и, судя по выражению лица, и вправду был готов бежать искать американское посольство.
– Нет, все не о’кей! – заорала на него по-английски Натэла.
– Джей, все в порядке. Просто она нервничает, – объяснила Нина. – У нас очень важно встретить гостей. Много людей придет вас приветствовать, все будут красивые. Понимаете? Видите, я в таком платье, Натэла тоже. Такие правила.
– Да, я понимаю, – кивнул Джей обреченно.
– Кстати, а у Линды есть какое-нибудь приличное платье? – уточнила Нина.
– Нет, а что значит «приличное»? – не понял он.
– Ну, как у меня или у Натэлы.
– Такого точно нет, – сказал Джей.
– Господи, что же делать? – Натэла опять кинулась к Нине на грудь.
– Сейчас я дяде Рафику позвоню, – ответила Нина.
– Он же мою маму должен встречать!
– Ничего, сейчас всем позвоним. Вот увидишь, через полчаса у тебя будут новый мужской костюм и платье для Линды.
Нина позвонила тете Ася и дяде Рафику, а уж кому звонили они – неизвестно. Но через полчаса во двор зашел племянник дяди Рафика Валера, который держал в руках вешалки с вещами.
– Вот, держите, – сказал он.
– Спасибо! – дружно закричали Нина с Натэлой. – А у кого взяли?
– Не знаю, дядя Рафик сказал, что я должен привезти вещи. Я привез, – ответил Валера и ушел.
Натэла восхищенно смотрела на костюм. Он был таким, как она мечтала – в искорку. Блестящий, парадный.
– Ой, туфли забыл, – вернулся Валера и вручил Натэле обувную коробку, в которой лежали черные блестящие туфли, которые та бережно прижала к груди. – И вот еще, платье для девочки.
– Иди переодевайся, – велела она Джею.
Тот, казалось, потерял дар речи. На костюм и туфли он смотрел с нескрываемым ужасом.
– Я не могу это надеть, – сказал наконец он.
– Почему? – Натэла обрела уверенность и опять заговорила строгим голосом учительницы.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Эта книга – сборник повестей и рассказов. Все они – о семьях. Разных – счастливых и не очень. О судьбах – горьких и ярких. О женщинах и детях. О мужчинах, которые уходят и возвращаются. Все истории почти документальные. Или похожи на документальные. Жизнь остается самым лучшим рассказчиком, преподнося сюрпризы, на которые не способна писательская фантазия.Маша Трауб.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?