Территория Альфы - [8]

А возможно, Тамара тешила себя мыслью, что когда-нибудь я окажусь в её власти. Зачем ей это надо? Думаю, у женщин есть свои маяки, обозначающие им собственную значимость.

И наверное, подобные мысли придавали Тамаре силы жить дальше. И вполне вероятно, что я даже и не хотел лишать её жизненной силы. Просто по-человечески не хотел этого делать.

Потому и не разводился.

Мужчина знает, что любовь простирается до определенных границ. Знает – и действует в соответствии с этим знанием.

И только женщина способна игнорировать эти границы и цепляться за веру в то, что кто-то полюбит её достаточно сильно, настолько сильно, что будет способен не расставаться с ней всю жизнь. Эта вера дана женщине как иммунитет для материнства.

Разрушится эта вера – разрушится и желание быть матерью. Женщина не рожает детей для себя, она их рожает для мужчины. Чтобы через этот акт он оценил её качество и значимость.

Неизвестно ещё, когда начинается по-настоящему взрослая жизнь, ответственная – с началом брака или с его концом.

Должен ли я заботиться о чувствах Тамары? Не знаю. Скорее нет, чем да. Должен ли я думать о последствиях нашего брака?

Наверное, да.

* * *

А до Тамары в моей жизни была другая женщина, Люся – некая взрослая особа, охмурившая меня молодого.

Когда я лейтенантом попал в Подольск на службу в госпиталь, на меня обратили свои взоры примерно полсотни молодых девиц. И все они были женщины-военнослужащие.

В госпитале я оказался самым молодым мужчиной. И младшим по званию. Все остальные должности начинались от майора. А это как минимум от тридцати лет и, как правило, уже при жене. А тут такая роскошь: молодой да ещё и холостяк.

Люся была старше меня на восемь лет. Такая аккуратно сложенная женщина небольшого роста, ухоженная, всегда модно одетая. Имела грудь третьего размера. Простое, доброе лицо.

Люся умела быть неделю блондинкой, а неделю брюнеткой, а потом рыжей. Ей всё шло. Такая заметная дама без мужа, но с ребёнком, который жил где-то с её мамой. К сыну она уезжала почти каждые выходные. В общем, одинокая женщина на пороге отчаянья.

Возможно, из всего имеющегося женского контингента Люся была наиболее опытной в делах любовных. И достаточно мудрой, для того чтобы состоялись наши отношения.

Она хорошо понимала, что время, когда ей первой могли что-то предлагать мужчины, безвозвратно уходит. Да и её среда обитания к такой модели поведения не располагала. Потому она и сумела завлечь меня. А меня тянуло ко всему взрослому, понятному, простому и безотказному. И всем этим была Люся.

У нас с Люсей сложились достаточно свободные отношения. Или она сумела создать иллюзию таких отношений. Подкрепила их свободным доступом друг к другу. Эта доступность сочеталась с изощрённым сексом.

Для юнца, каким я тогда был, это получился позитивный опыт встречи с прожжённой женщиной. Именно такой Люся тогда мне и казалась.

Секс – вовсе не единственное, что нас связало. Она сумела стать интересной собеседницей, способной заполнить собой моё пространство. Общительная, лёгкая в отношениях, свободная, иногда слишком свободная. Эта лёгкость и простота одновременно и завораживали, и отпугивали. Может быть, ей от меня нужен был только секс, отсюда и такая лёгкость. И в отношениях со мной в определённом смысле было удовлетворено её эго, когда все женщины вокруг знали, что этот единственный во всей округе молодой мужчина принадлежит ей, а не кому-то ещё.

А я находился в возрасте, заряженном романтикой, и не помышлял о каких-то иных сексуальных связях. Думаю, что я был у неё не единственный, по причине того, что мир так устроен. Все рано или поздно корпоративно от кого-то зависят. Просто я тогда был в конце очереди.

С момента знакомства с Тамарой, моей будущей женой, я видел только её, а Люся оставалась рядом со мной до женитьбы. На молодых я особо не циклился. Такая модель отношений, когда гуляем с одними, но женимся на других, была мне понятна.

Тем более Тамаре надо было окончить школу, поступать в институт. Поэтому год взросления Тамары мне было необходимо кем-то заполнять.

Я был молод, служил безбашенно и мало чего сам понимал. А то личное время, которым я располагал, снимая военную форму на восемь часов в сутки, Люся очень искусно заполняла собой. Она была уютная во всех отношениях. И пусть мы не жили вместе, но встречались каждый день.

Она никаких планов относительно меня не строила. Её абсолютное понимание временности нашего союза делало отношения лёгкими. Да и во мне был заложен фундамент не такой семьи, не такой модели брака, когда женщина старше мужчины.

После школы Тамара уехала из Чехословакии, от родителей, поступила в институт и училась в другом городе.

До свадьбы она пару раз приезжала ко мне в гости. Я селил её у своих родственников в Москве и всё свободное время проводил с нею как со своей невестой.

Юная, переполненная волнениями и разного рода мечтами. От такой невесты дух захватывало. У неё были грандиозные планы. И по-детски искреннее желание реализовать их.

Я старался, как мог, подарить ей, тогда ещё девочке по поведению и сознанию, разные запоминающиеся моменты, допустимые и возможные только в конфетно-букетный период. Позволял ей быть капризной. Иногда её капризы доходили до крайности, неожиданно переходили в обиду, которая прорывалась наружу через слёзы, через истерики. Всё это я принимал, потому что видел: таким образом она изучала свои возможности, о которых хотела заявить своему будущему мужу. То есть мне. Но делала это по-детски: как умела тогда, как понимала. Я старался удовлетворять Тамарины прихоти и смотрел на её реакцию.