Тереза - [57]

После обеда Тереза попросила у госпожи Кнауэр разрешения провести еще одну ночь в их доме. Та сразу же согласилась, но было видно, что считает себя слишком доброй. Тереза пообещала, хотя ее никто об этом не спрашивал, что уйдет из дома рано утром и больше Роберта не увидит. Господин Кнауэр поблагодарил Терезу за добросовестную службу и выразил надежду, что они еще увидятся, ей и ее мальчику всегда будут рады в их доме.

От Альфреда, к которому она помчалась вечером того же дня, она не стала скрывать своего отчаяния. Заявила, что вообще не может больше выносить такой жизни, что хочет переменить профессию и уедет к матери в Зальцбург. Альфред терпеливо растолковал ей, что у нее есть время все обдумать. Во всяком случае, это лето она должна целиком посвятить своему отдыху. Несколько недель провести в Зальцбурге и какое-то время с Францем, лучше всего в Энцбахе, где она всегда найдет радушный прием у фрау Лейтнер. Сквозь пелену слез она взглянула в лицо Альфреду и заметила, что он смотрел равнодушными, даже пустыми глазами мимо нее — совершенно так, как смотрела госпожа Кнауэр, как смотрел господин Кнауэр, как несколькими часами ранее смотрел ее любимый маленький Роберт. Ее потрясение, ее душевная мука не ускользнули от него. Он смущенно улыбнулся, постарался утешить ее, и она приняла его ласку, потому что страстно жаждала любви. И в то же время почувствовала, что сегодня — даже если она еще на годы или на целую жизнь останется с Альфредом — именно в эти минуты началось расставание, великое расставание. Альфред предложил ей на ближайшие месяцы денежную помощь, что уже неоднократно пытался сделать, и на этот раз она не отвергла ее.

67

На следующее утро Тереза ушла от Кнауэров. Она поехала в Зальцбург, где ее тепло встретила мать. На этот раз у Терезы появилось ощущение, что все болезненное, нелогичное, наносное в характере матери, так часто мучительно и больно задевавшее Терезу, переместилось в еще более выразительном виде в ее романы. А сама она стала разумной, бодрой старушкой, с которой можно было не только прекрасно ладить, но даже и любить. Мать рассказала о своем намерении переехать в Вену: ей очень нужны были новые впечатления, причем разнообразнее, чем можно найти в Зальцбурге. К тому же Карл обручен, и она мечтает о том, чтобы под старость жить поблизости или даже в кругу подрастающих внуков. Она опять попросила Терезу рассказать о тех семьях, в которых та жила в качестве воспитательницы, а также о ее сугубо личных переживаниях — мать не скрывала, что хотела бы узнать побольше об этом, и, признавшись, что с годами ей становится все труднее находить подходящие слова для описания неизбежных постельных сцен, спросила Терезу, не хочет ли та попробовать написать несколько глав для романа, над которым она, мать, сейчас работает. На всякий случай фрау Фабиани настояла на том, чтобы Тереза просмотрела ее рукопись на предмет описания любовных отношений. Тереза прочитала и заявила, что не в состоянии исполнить просьбу матери. Поначалу мать расценила ее отказ как нежелание ей помочь, однако зла на нее держать не стала.

Спустя неделю Тереза забрала своего мальчика из Вены, чтобы вместе съездить ненадолго в Энцбах. На этот раз она решила окружить его любовью, и сначала ей это удавалось, в то время как о Роберте, по которому ее сердце изнывало от тоски, она вспоминала только с горечью. Альфред заехал за ней, и они вдвоем совершили небольшую поездку по предгорьям Альп в Штирии, во время которой Тереза чувствовала себя вполне счастливой. Альфреду нужно было вернуться в Вену, в свою больницу, и она одна приехала в Энцбах. Фрау Лейтнер, не желая больше молчать, выложила Терезе, что на этот раз вынуждена пожаловаться на Франца. Пребывание в Вене, очевидно, совсем не пошло ему на пользу. Он самовольничает, даже дерзит, вместе с другими мальчишками из озорства разорил все грядки в саду одной дачи, а самое страшное, что стал совершать и мелкие кражи. Франц все отрицал. В том саду он только сорвал несколько цветочков, вот и все. А что положил в карман несколько крейцеров, которые фрау Лейтнер оставила на столе, так это была просто шутка. Тереза тоже не могла и не хотела принимать всерьез эти мелочи. Она пообещала фрау Лейтнер, что Франц исправится, и заставила его попросить у доброй женщины прошения, однако сама удвоила свою нежность к нему. Целыми днями занималась с сыном, обучала его всему, много гуляла, и ей казалось, что за эти несколько дней его характер изменился к лучшему.

В воскресенье в гости приехала необычайно расфранченная Агнесса, которая в свои восемнадцать лет выглядела лет на пять старше, и Франц опять встретил ее с восторгом. Она расцеловалась с ним, словно родная мать, и в то же время совсем не по-матерински нахально скашивала глаза в сторону Терезы. За столом она рассказывала всякие гадости о том аристократическом доме, где работала «второй горничной», обращалась с Терезой на равных, осведомилась, где та сейчас «в услужении», и не поскупилась на намеки насчет того, что приходится сносить хорошеньким девушкам со стороны молодых и особенно пожилых господ, о чем и Тереза, пожалуй, может кое-что порассказать. Тереза, вне себя от возмущения, попросила избавить ее от замечаний такого рода. Агнесса завелась пуще прежнего, но фрау Лейтнер прекратила готовую вспыхнуть ссору.