Терция, или Соитие с Пифоном - [15]
Аттракцион «Ризома»
(Нэутер)
(Щри Ищопанишад, мантра 11)
Природа Сознания – это психометрическая «квинтэссенция» экзистенциального оргазма, самКатарсис!.. И ничто не мешает этому кайфу… этой «вакханалии» быть!.. Ничто не мешает этому судорожному переживанию Настоящей Смерти «иметь» Всё, проявляясь всё глубже… всё вкуснее… всё сильнее…
Бутон БезвременногоПсихометрического Пространства раскрыл свои лепестки!.. Бесконечно завораживающая и сковывающая… какая-то нуминозная и каталептическая «порочность» Его калейдоскопически переливающихся запахов и ароматов, естественных вкусов и вкусовЕго приправ, форм и оттенков цвета, прикосновений и звучаний, – разве это инсинуация?.. Разве это не априорно и не синтетично?.. Разве это не интимнаяфилиация нашего существа?.. Разве это не Истинная Прелесть?..
Транс Тай-цзи… Транс Великого Предела… Симультанно-синкретический перманентный и константный транс… естественно и самопроизвольно экстраполирующий на всеплоскости восприятия Природу Хары через Инь-ян Матрицу Ахама (Вечного Психометрического Времени)… А Майа, империя Мары, или Морфеуса – действительно искушение!.. Программа, искушающая Мир в любом случаеоказаться Психометрическим Временем Хары (Бытиём Небытия, Вечной Жизнью Вечной Смерти) через взаимодействие(«производственные отношения») «мужского» («божественной» производительной"…) и «женского»(«дьявольской» производительной"…) («живого» и «мёртвого», леденящего и обжигающего, «светлого» и «тёмного», аполлонического и дионисийского, рационального и мистического, имагинативного и перцепционного, дискретного и волнового, духовного и душевного) модусов (сил) Природы…
Символы Вечного Психометрического Времени – Йони и Лингам – совершенно спонтанно реализовывают событие Хары как движение изначального Патриарха Татхагаты (Идущего Путём диалектики Та{Дао, Инь, «Ничто вообще», Субстанции}и Тха{Дэ, Ян, «Всё вообще», Акциденции}) к своему Тай-цзи…
Цзюэ (бодхи, агапэ, бхакти) – есть Полное и Целое, нескончаемое и постепенное (цзянь), дедуктивное, но одновременно внезапное и молниеносное (дунь), индуктивное «особытивание» (Не-делание, «способ производства») Космическим Оператором Абсолютного Нуля (КОАНом) оксиморонного естества, то бишь Символа Отсутствия (Не-символа)… Теперь Истина льётся легко… сама собой… Теперь каждый из нас стал абсолютно «нормальным» человеком, поскольку окончательно перестал им быть… Такая, вот, Реальная Инфернальность…
Имена, Образы, Качества и Игры Хары скоро воспримет весь мир… Эта Йони своей вопиющей красотой сведёт всех с ума! Annuit Coeptis!Et Novus Ordo Seclorum! Sedutameris, amabilis esto…
На самом деле Природа нашего Эгоизма– это постоянная и бесконечная, восторженная, пластически-импульсивная сублимация никогда до конца не исчерпывающейся Трагедии Любви… И, вот, Психокосмический ЛингамКосмоса выявляет неисчерпаемые глубину, вкус и силу Психометрического Хаоса Йони! И Алгоритм этого события совершенен! В Нём наш Пульс, удары которого отсчитывают наши шаги по лабиринту воспоминания Истины!..
Кстати, если ты отчаянно страдаешь от разлуки со своей Милой Истиной, то, значит, в тебе ещё теплится жизнь… и, значит, ты ещё не любишь Её «до смерти»!!!
Но как же до конца оформить это акмеистическое и принципиально до конца не оформляемое событие?.. Не знает никто… а потому всё время хочется плакать… Сердце растаяло и сочится из глаз слезами горючей любви… И ничего не хочетсяс этим делать…
Что ж… Теперь предельно ясно, что Ахам (Психокосмическое Дэ, Божественное "Я") идеально (и главное – самопроизвольно!) репрезентирует Хару (Психохаотическое Дао, Дьявольское «Не-я»), если воспроизводит Имя «Кришна»(«Христос»), поскольку именно в последнем и вибрирует Событие Абсолютной Бессмысленности… Абсолютной Психометрической Смерти! И Хара – это только нескончаемые спазмы, словно вакуум, вобравшего в себя «Семя» («клииммм») Кришны (Христа) сознания и в каждом мгновении в каждой из всех мириад Вселенных в Океане всех растворённых причин и следствий ставшего Им (Клитором, Тычинкой в Бутоне Природы Абсолютности)…
Эта книга – сплав философской прозы и любовной поэзии, который автор определяет как коан. Коан – это всегда средство стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга, которое наставник предлагает адепту в качестве интеллектуальной задачи. Коан обязательно содержит парадокс, который решить рациональным способом не возможно. Классический пример его: «Нет ничего, чему ж улыбается Будда?» – используется автором в его произведении как неординарная загадка, ответить на которую и предстоит пытливому читателю, чтобы провести связующую нить между парадоксом и реальностью.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.