Терапевт - [62]
За дверью светло и пусто: просторная комната с немытыми окнами, выходящими во двор, где стоят велосипеды. С облегчением вздыхаю; я уж было подумала, что эта темная квартира бесконечна. На улице сияет солнце. Во внутреннем дворике есть даже детская горка.
— Вот отсюда вниз будет вести лестница, — говорит хозяйка, не выпуская моей руки. — Когда вернется мой муж.
Повсюду лежат крупные листы фанеры, стоит ящик с надписью «Центр помощи лицам с ограниченными возможностями»; похоже, что тут собирались что-то строить, но не видно, чтобы работа была начата.
— А вы договорились о том, какой она будет, — спрашиваю я, — с Сигурдом?
Старушка вперяет в меня глаза, окидывает взглядом с головы до ног. Чуть не целую минуту мы так стоим: она смотрит, я ей не мешаю. Моя рука покоится в ее. И тут она говорит:
— Разве вы не знаете?
— Чего я не знаю?
— Сигурд представил свой проект еще до Рождества. Он здесь много месяцев не появлялся.
Я едва дышу, возвращаясь за ней в гостиную. Наверное, раз уж я здесь, нужно было вытянуть из нее больше, но нервы у меня на пределе, притворяться нет мочи. К счастью, она отпустила мои руки; дрожат они так, что видно невооруженным глазом. Единственное, чего я хочу, — это поскорее убраться отсюда. Но хозяйка не сворачивает на кухню, как я надеялась, когда мы шли назад по темному коридору. Она проходит в гостиную. Я безвольно плетусь за ней, втягиваю воздух в легкие, и они наполняются сладковатым пряным дымом, окутывающим всю мебель. Ничего не говоря, фру Аткинсон идет к столу, открывает футляр, куда она убрала мундштук из Парижа, и достает новую сигарету. Я устремляю взгляд на висящий на стене фотопортрет строгого господина в форме; дыши, приказываю я себе, дыши. С неумело намалеванной картины смотрят дети в матросках, мальчик и девочка, оба светловолосые и голубоглазые. О мою ногу снова трется тот же кот. Я снова взглядываю на мужчину в форме. На лацкане у него угадывается свастика.
— Вы, кажется, удивлены, — говорит хозяйка.
Она опять села, сидит и курит. Я молчу. Тиара съехала ей на лоб. Фру Аткинсон закрепила ее на волосах, но волосы такие жиденькие, косицами. На скрюченных пальцах золотые перстни.
— Полицейские тоже удивились, — говорит она. — Вот как, надо же; значит, Сигурд Торп говорил, что приходил сюда всю зиму… Он подготовил свои чертежи за месяц. Последний раз я его видела в ноябре.
Я в состоянии только кивнуть. Чуть дальше, возле стеллажа, висит еще одно фото, более давнее; на нем другой мужчина, в другой форме. Я не хочу его разглядывать, не хочу знать, на какой войне он сражался.
— Сигурд умер, — говорит хозяйка. — Так сказали полицейские.
— Да, — говорю я.
— Вы не ассистентка ему.
— Я его жена.
— А, вот так…
Она несколько раз кивает, раскачивая головой.
— Мой муж уходил в море на несколько месяцев сряду. Я никогда не знала, где он. Не знала даже, вернется ли он.
Наступает тишина. Рядом с еще одним мужчиной в форме висит кортик. Лезвие ржавое, в черных пятнах. Фру Аткинсон курит, закрыв глаза. Вдруг рядом с креслом бьют часы, спрятанные под стеклянным колпаком; она поднимается и говорит:
— Пойду принесу чай. Вы, наверное, с сахаром пьете?
Подойдя к портьере, оборачивается. Вновь окидывает меня взглядом, и ее больные голубые глаза смотрят чуть ли не дружелюбно.
— Вы, похоже, такая милая девушка, — говорит она. — Сигурд Торп был не подарок. Для вас даже лучше, что он умер.
Мы стоим молча и смотрим друг на друга; в глазах фру Аткинсон выражение полнейшего безумия — такие они круглые, такие пронзительные… Ее улыбка с ними не вяжется. Я молчу. Внезапно она отворачивается и уходит. Выпускает портьеру из рук и исчезает. Прислушиваясь к звяканью посуды на кухне, я крадусь к выходу, отпираю дверь и пулей выскакиваю в подъезд. Стараясь не шуметь, закрываю за собой дверь и бросаюсь бегом вон из подъезда, из подворотни. Несусь по улице во весь дух той же дорогой, что пришла. Чуть притормаживаю лишь в нескольких кварталах оттуда.
Я постоянно дома. В обычный день выбираюсь не дальше станции «Нурберг», в супермаркет «Киви». А так сижу сиднем — или в своем кабинете, или в доме. Читаю электронную почту. Смотрю «Фейсбук». Жду Сигурда. Жду пациентов. Жду, чтобы они ко мне обратились. Не проявляю инициативы в поиске — во всяком случае, активно их не ищу. Чувствую, как в горле встает комок: я должна бы, должна бы, должна бы… Денег у нас немного. Я должна бы больше зарабатывать. Должна бы работать так же много, так же упорно, как Сигурд. Не обращая внимания на усталость, отсутствие настроения. Вкалывать без устали.
Я жду Сигурда. Жду, чтобы можно было поговорить с кем-нибудь, побыть вместе. Он возвращается домой поздно, измотанным. Не хочет никуда ходить. Не хочет разговаривать. Хочет только поставить на колени комп и зависнуть в нем. Я пристаю к нему с расспросами. Когда закончится ремонт? Когда будут готовы ванная, коридор внизу, спальня? Лестница? Сигурд говорит: я пашу как ишак, ты не замечаешь? Да и бабла, мол, на все это как-то не замечено. Я начинаю жаловаться на скучные будни. Пытаюсь объяснить, насколько мне одиноко в четырех стенах: топчусь часами на одном пятачке, не с кем словом перекинуться… Сигурд говорит: а тебе бы понравилось, если б тебе в затылок вечно дышал Флемминг и зудел, что все должно делаться иначе? Строит из себя начальника; мнит себя гением предпринимательства только потому, что не совсем еще забыл то, чему его учили на уроках экономики производства в старших классах… Сексом мы с Сигурдом теперь почти не занимаемся.
Сегодня вы можете найти несчитанное количество различных книг и рассказов о том, как человечество в один миг перестало существовать по причине какой-то катастрофы или смертельной пандемии. А что если данный рассказ не об этом? Здесь время постапокалипсиса – это неизменная составляющая, то, что есть, вне зависимости от обстоятельств. Отсутствие на земле практически семи миллиардов человек уже воспринимается как должное, а трагедия одного-единственного человека может быть значительнее всего того ужасного, что уже произошло.
Безлюдный отель, четыре случайных постояльца и одна невинная жертва. Убийца, очевидно, один из них, но правда скрывается за семью печатями. Детективный триллер, в котором банальная командировка четырех менеджеров превратилась в азартную игру, где выигрыш мог получить лишь самый лучший из них. И если судья оказывается неподкупен, он не оставляет игрокам другого выхода, как избавиться от него. От автора: Все события и персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Бескрайние просторы северных морей. Шторм. Волны. Ветер. В кипящем котле разбушевавшейся стихии разрываемый на части чудом держится на плаву надувной спасательный плотик. Внутри один человек, несчастный, которому довелось пережить нечто страшное, что-то, о чем измученный разум предпочел тут-таки забыть. Он борется, он не сдается, он надеется на благополучный исход, но у стихии свои планы. Плот несет на скалы. Берег все ближе, жизнь бедолаги в руках провидения. Теперь оно решает, бросить ли его на камни, или вынести на мягкий песок.
Подающий большие надежды спортсмен Юрий Сергеев не знал, что означает слово «кумите». Это запрещенные бои в полном контакте, проводимые в каждом крупном городе мира, начиная от Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и заканчивая Гонконгом. И главное — это не только бой, это искусство интриги: умение сплести паутину, запутать сеть так тонко, чтобы человек, попав в страшную ловушку, сам радовался тому, что он… уже жертва. Жертва, не знающая даже глубины той пропасти, из которой никогда не сможет выбраться наверх. На жаргоне ловких дельцов, умеющих оборачивать в деньги возможности человеческого тела, эту жертву называют коротким словом «мясо».
Алекс Смолев переезжает из Петербурга на один из красивейших островов греческого архипелага Киклады. Покупает небольшую виллу и виноградник в надежде на спокойную и размеренную жизнь. Но загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют его принять участие в расследовании. Ему помогают друзья, старший инспектор уголовной полиции острова, даже Бюро Интерпола. В сборник вошли ранее опубликованные повести «Выбор Ариадны», «Масамунэ и Мурамаса», «Сумма впечатлений».
Познакомившись со знаменитым фотографом Виргом Сафиным, провинциальная журналистка Тамара получает приглашение переехать в столицу, тем самым полностью изменив свою жизнь. Вирг Сафин — самая загадочная звезда современности. Его личность невероятно таинственна, никто не знает его настоящего имени, истории появления в мире шоу-бизнеса. Но многие верят, что его уникальные фотографии обладают мистическими свойствами и, обнажая тайную сущность человека, предсказывают судьбу. Некоторые пытались разгадать секретную технику Вирга Сафина, но… С первых же дней пребывания в доме Сафина Тамара, получившая новое имя Мара, погружается в мир странностей и тайн.
НОВЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЦИКЛ КАМИЛЛЫ ЛЭКБЕРГ. В СОАВТОРСТВЕ СО ЗНАМЕНИТЫМ МЕНТАЛИСТОМ. ПРАВА ПРОДАНЫ В 36 СТРАН. Около 30 миллионов экземпляров книг Камиллы Лэкберг вышли более чем в 60 странах на более чем 30 языках. Чтобы остановить чужое безумие, Надо самому стать безумцем… Уникальный дуэт следователей — менталиста-профайлера и сотрудницы полиции — в темном мире иллюзий, обмана, ментальных загадок и страшных убийств. Кто мог убить в Стокгольме молодую девушку, заперев ее в ящик и пронзив мечами? Полицейские, сделавшие жуткую находку, поначалу считают, что это — результат неудачного фокуса.
Два трупа подряд? На Сандхамне, в этом островном дачном раю? Невозможно поверить… И тем не менее это правда. К берегу прибило запутавшееся в рыболовных сетях тело незнакомца с материка; тот пропал несколько месяцев назад. Выглядит как несчастный случай. Но затем в гостинице обнаружена избитая до смерти обнаженная женщина — это кузина погибшего, которую полиция еще недавно допрашивала в Стокгольме в связи с гибелью двоюродного брата. Переживший семейную трагедию и едва выбравшийся из кошмарной депрессии, инспектор Томас Андреассон должен найти связь между двумя смертями — ведь ее не может не быть… Зачем родственники-чужаки прибыли на остров друг за другом? И кому они так помешали своим визитом?
Женщина по имени Рагнхильд Пеккари добралась до речного острова, на котором жил ее брат, алкоголик и бездельник Хенри. От него давно не было известий, и она решила проверить, в чем дело. Ее наихудшие подозрения подтвердились – Хенри умер. Но вот к остальному Рагнхильд была совершенно не готова… В морозильной камере она обнаружила труп какого-то мужчины. Экспертиза установила, что это тело отца знаменитого шведского боксера Бёрье Стрёма. Он бесследно пропал… еще в 1962 году. У убийства вышел срок давности, но прокурор Ребекка Мартинссон полна решимости докопаться до правды.
Копенгаген дрожит перед деяниями психопата. Его визитная карточка – каштановый человечек, фигурка из каштанов и спичек, которую он всякий раз оставляет на месте очередного кровавого преступления. Исследовав эти фигурки, криминалисты пришли к шокирующему выводу: на каштановых человечках оставлены отпечатки пальцев маленькой дочери известной женщины-политика. Но девочка пропала и предположительно убита год назад, а человек, признавшийся в этом злодеянии, уже сидит в тюрьме… Что это – случайность или чей-то хитроумный и жуткий расчет? Выяснить это должны два копенгагенских детектива.