Тепло очага - [67]

— Пошарьте-ка в карманах, — сказал он. — Мне нужно копеек сорок — пятьдесят.

— Я сегодня обедал в долг, — пожал плечами тот, что настраивал гитару. — Вечером придется нанести визит кому-нибудь из родственников…

Тот, что лежал на кровати, сказал:

— Он думает об ужине, а я все еще оплакиваю несостоявшийся обед…

Бечмырза вышел из комнаты, постучал в соседнюю дверь. Там никого не оказалось. Дальше жили девушки, а к ним он не смел обратиться. Наконец в одной из комнат Бечмырза добыл пятнадцать копеек. В следующей повезло больше — там наскребли сорок…

Дзеппа протянула руку так, будто он собирался сыпать ей на ладонь горящие угли.

— Где же твоя подруга? — спросил Бечмырза.

— Не дождалась, ушла.

— Тот, кто обманывает, не может быть хорошим товарищем, — он положил руку на худенькое плечо девочки. — Не бойся, — улыбнулся он, — Бечмырза тебя не обидит. Приходи всегда, когда соскучишься по дому…

Потом он проводил ее на улицу.

— Ты в каком интернате?

— В четвертом.

— А учишься в шестом… или в седьмом?

— В седьмом…

Дзеппа ушла. Возвращаться в общежитие не хотелось. Солнце стояло еще высоко, припекало, и только в тени деревьев было прохладно. Бечмырза шел от дерева к дереву, и улица привела его в парк, к Тереку. Он сел на траву неподалеку от водопада, слушая грохот бурлящей воды и стараясь забыться, но вода, разбиваясь о камни, горестно всплескивалась: Илюза, Илюза…

А мимо шли пары, и Бечмырза провожал их взглядом. Мысленно он ставил себя на место каждого из этих счастливых парней. И каждому проигрывал. Нет, он бы так не смотрелся, нет, не смотрелся бы…

Бечмырза засиделся на месте, ему уже лень было вставать. Он хотел было подняться все-таки, но заметил троих, идущих в его сторону. И он ушел бы, но было уже поздно; они подошли совсем близко и наверняка бы заметили его, если бы он выдал себя движением. Бечмырза сгорбился, опустил голову — пусть они примут его за куст, за камень, пусть они пройдут мимо.

Они прошли, парень и две двушки: Еруслан, Илюза и ее подруга. Подруга, конечно, для отвода глаз.

Бечмырза поднялся, кружным путем побрел в общежитие, и долго еще звучал в его ушах хвастливый голос Еруслана и радостный смех Илюзы…

В тот вечер Бечмырза рухнул в свою постель, как усталый крестьянин, и не слышал даже, когда вернулся домой Еруслан…

Проснувшись рано утром, Бечмырза спрыгнул с кровати, как с неоседланного коня, схватил эспандер и стал растягивать его с таким ожесточением, что пружины, взвыв, чуть не лопнули. Потом пошел умываться. Вернувшись в комнату, увидел, что Еруслан уже проснулся и лежит себе, потягиваясь сладко.

— Слушай, — спросил Еруслан, — ты был вчера в парке?

— Нет, — краснея от стыда, выдавил из себя Бечмырза.

— А мне показалось, будто я тебя видел…

В это время кто-то тихонько постучал в дверь.

— Войдите! — гаркнул Еруслан.

В ответ снова постучали, как бы давая понять: выйдите, мол, вы ко мне. Бечмырза распахнул дверь и увидел Илюзу.

— Прошу, — широким жестом пригласил девушку Еруслан.

— Нет, — с виноватой робостью в голосе сказала Илюза. — Вот твой галстук, Еруслан. Ты забыл его вчера у нас… Когда приходил за конспектами…

Илюза открыла сумку, пошарила в ней, забеспокоилась, даже под ноги себе глянула.

— Забыла положить его в сумку, — смутилась она. — Сейчас принесу…

Она ушла, а когда прошло столько времени, сколько потребовалось, чтобы дойти до лестницы, взбежать на четвертый этаж и вернуться, в дверь снова постучали. На этот раз пришла подруга Илюзы, которую Бечмырза видел вчера на берегу Терека с Илюзой и Ерусланом.

— Ты забыл у нас… Вот, — она открыла сумочку, вытащила из-под тетрадей пестрый галстук.

— Будь всю жизнь счастливой, — поблагодарил ее Еруслан. — Заходи, погости у нас.

— Спасибо, я в институт спешу.

— Пойдем вместе, — предложил Еруслан.

— Нет, нет, я побежала…

Она ушла, а Еруслан нацепил галстук, поправил ворот рубашки, глянул в зеркало и довольно покачал головой:

— Ну и артистка!

4. Год спустя. Осенний вечер

Радость застилает глаза человека розовой пеленой. Илюза была так счастлива, что даже не пыталась скрыть этого. Да и чего скрывать, когда рядом с ней был Еруслан, и они вместе, вдвоем вышли из общежития и шли по улице, осиянной солнцем. Илюзе было радостно идти в ногу с Ерусланом, ей казалось, что от их присутствия посветлел, похорошел город. Ей хотелось, чтобы Еруслан все время говорил, а она слушала, внимала каждому его слову.

Эти теплые осенние дни были похожи один на другой, как листья, тихо опадавшие с деревьев. Лес, начинавшийся сразу за городом, яркий осенний лес манил к себе. Город кончился, остались позади последние дома, тропа петляла среди запущенного фруктового сада, тропа вела к лесу. Так далеко они еще никогда не ходили, и Илюза забеспокоилась, оробела.

— Еруслан, — сказала она мягко, — тому, кто знает, куда ведет дорога, легче идется…

— Дорога не уходит дальше человеческих мыслей, — усмехнулся Еруслан.

Илюза замолчала.

— Здесь можно, наверное, набрать шиповника, калины или терна, — сказала она чуть погодя.

— Облепихи, сосновых шишек…

— Я серьезно…

— Илюза, — спросил вдруг Еруслан, — кого ты больше боишься — медведя или волка?