Теперь я твоя мама - [109]

Патрисия говорит, что это невозможно. Она надеялась, что Джой сможет жить недалеко от своего дома, но ее так называемые родители хотят быть рядом с ней. Джой все равно, где она будет жить, пока не разрешится эта ситуация. Ее отец (она ни за что не будет называть его мистер Доулинг, как это делает Патрисия!) может проведывать ее раз в неделю, но только в присутствии Патрисии.

В дверь стучит женщина.

– Все в порядке, Джой?

За ее веселыми вопросами чувствуется тревога. Ее зовут Кэти, и она, должно быть, уже привыкла к взбалмошным молодым людям, которые устраивают беспорядок в ее ванной. Часть плитки покрылась трещинами, а на двери заметна приличная вмятина, словно ее часто пинали ногами.

– Да.

Джой говорит с трудом, так стучат зубы. Она выключает воду, вытирается и одевается. Кэти и ее муж Филип присматривают за детьми с «осложнениями», как выражается Кэти. У Джой нет осложнений. Она жертва ошибки правосудия. Так говорит отец. Она держится за эти слова и говорит их каждому, кто ей звонит. А звонят многие. Большинство со слезами в голосе, в ужасе и гневе из-за страшной ошибки, которая, как утверждает Мириам, повлечет отставки и судебные иски на возмещение морального ущерба на миллионы евро.

Первыми ее проведали дедушка и Тесса. Дедушка как-то сразу сник и опирался на трость. Когда он сел, то положил руки на набалдашник, но они все равно дрожали. Они хотели присматривать за Джой до того времени, пока генеральный прокурор не решит, надо ли проводить судебные слушания, но им не позволили, потому что официально, пока не подтвердится обратное, они не являются ее родственниками. Дедушка так громко шмыгал носом, что Джой дала ему коробку с салфетками и приказала прекратить делать вид, что он не плачет, Он твердил, что это его вина, и еще что-то о маленьком мальчике, пока Тесса не сказала, что он всех расстраивает.

Когда они ушли, Джой позвонила бабушке (мысль о том, что Мириам не ее бабушка казалась просто смехотворной!) и попросила привезти фотоальбом, когда она приедет в следующий раз. Мириам сказала, что альбом забрала полиция как улику, но она может привезти что-нибудь другое. Джой ничего не надо из вещей, ей хватит ноутбука, который и так уже с ней. Бабушка сняла гостевой домик неподалеку и решила не покидать Дублин, пока Джой не будет с ней. Она утверждает, что ее творческий запал исчез, поэтому Джои будет заниматься студией, пока их жизнь не вернется в нормальное русло. Но что-то в ее голосе беспокоит Джой. В нем чувствуется покорность, которой не было, когда социальные работники забирали ее из дому. Иногда они почти не говорят, просто сидят и держатся за руки.

Когда приехала Филлис Лайонс, можно было поплакать у нее на руках, потому что Филлис знала правду и была свидетелем рождения Джой. Она была той женщиной, которая приехала на тракторе и помогла матери Джой родить. Филлис соглашалась, что все так и было. Тогда был ужасный ливень. Один из худших. И она почти помогла Джой прийти в этот мир. С этим уже успела справиться ее мать. Но когда Джой начала плакать, она добавила, что пришла спустя какую-то секунду после ее рождения, так как простыни были в крови, как и сама малышка Джой. Филлис призналась, что она так быстро добралась до Рокроуза, что не было никакой разницы, присутствовала ли она при самом рождении или пришла через несколько секунд. Поэтому она никогда не уточняла этой подробности. Она говорила так быстро, что ее было сложно слушать. Интересно, у полицейских в участке, где они допрашивали ее, были те же трудности? Филлис залилась слезами, когда рассказ коснулся допроса. Тогда она впервые попала в полицейский участок, если не считать тех разов, когда получала паспорт и водительское удостоверение.

Кэти считает, что гнев идет на пользу. Изменения являются своеобразным путешествием, а гнев превращается в первую преграду на пути. Так могла бы сказать Мириам. Но не будет никакого путешествия, если не считать возвращения в Рокроуз. Каждый день Джой ждет, что ее заберут домой. Из окна спальни открывается вид на дублинские горы. Большую часть времени они покрыты голубой дымкой, а сегодня Джой видит на одной вершине снег. Как только эта страшная ошибка правосудия будет исправлена, Джой так быстро уберется из этого дома, что аж пятки засверкают.

По всему Маолтрану рыщут журналисты. Люсинда говорит, что местные жители дают интервью по поводу семьи Джой: какие они приятные люди, и особенно приятной была ее усопшая мать, которая всегда первой вызывалась выполнять общественные нагрузки. Но Джой не видит этого в газетах. Вместо этого там написано об изолированности Рокроуза, о домашнем образовании и о том, как однажды Сюзанна ударила Джои. Какая-то больная журналистка по имени Алисса Фэй написала о психологическом состоянии Джой. Если верить ей, то Джой просто монстр какой-то. Для бульварной прессы наступил праздник. В еженедельнике «Флэр» ее лицо прилепили на фотографию Карлы Келли. На фотографию с показа мод. На ней прозрачная свободная одежда. Кажется, что ветер несет ее, развевая длинные светлые волосы. С таким же успехом она могла быть голой. Полностью голой. Фотоколлаж кажется таким реальным, что Джой чувствует, как этот ветер сдувает еще одну часть ее личности.