Теория описавшегося мальчика - [45]
— Согласен, — ответил Иван, ознакомившись со списком.
— По два концерта в каждом.
— Я знал, что мы найдем общий язык, Эндрю Васильевич.
— Спасибо, что доверились мне, Иван Диогенович. Да, — слегка замешкался импресарио, — с вашего позволения, Андрей Васильевич.
— Конечно.
Мужчины быстро подписали контракт, причем Настя придержала правый край ксилофона, чтобы Иван высвободил руку. Она улыбалась. Ее возлюбленный верно двигался к намеченной цели.
— Поздравляю! — протянул руку Жагин.
— И я вас.
Партнеры обменялись рукопожатием.
— Не буду вам мешать собираться в дорогу! — Импресарио поднялся со стула и почувствовал сильнейшую головную боль. Стиснул зубы. — Через три дня у нас город Ковров. Билеты и автомашина будут вовремя.
Шатаясь, он спустился по лестнице и вышел на улицу. Неожиданно берет, скрывающий лейкопластырь, треснул по шву, соскочил с головы и улетел куда-то в подворотню. Жагин сел в «мерседес» и, прежде чем тронуться, долго дышал. Боль отступила…
Настя была вне себя от счастья:
— Все происходит так, как ты хотел!
Тем не менее лицо Ивана оставалось серьезным и напряженным.
— С ним что-то не так! — определил человек-ксилофон.
— С кем?
— С Жагиным же!
— По-моему, человек находит себя, — Настя переворачивала ксилофон набок и тяжело дышала, запыхавшись. — Это замечательно! Ты принял в его судьбе участие!
Иван практически уже не мог ее переносить. Все в ней раздражало его измотанную душу. И казалось, что женщина его любит беззаветной любовью, той самой ветхозаветной, но от абсолюта человек-ксилофон мучился, да и не любовь была ему нужна сейчас, а точное соответствие. Ивану до боли хотелось положить Настю в ванну и открыть слив. Но вместе с тем он понимал, что сейчас Настя необходима ему. Она — технический инструмент в большом замысле, а он — Исполнитель… Неожиданно Иван вспомнил деда и, пока женщина натирала его деревянные части полиролью, сделал стоп-кадр этого воспоминания и всматривался в старика. Дед стоп-кадр отменил, повернулся, собираясь уходить, и произнес на прощание:
— Ислам, не бойся медведей!
Дед исчез. Растворился на фоне другой мысли.
— Жагин находится в опасности, — сообщил Иван.
— В какой? — Она уловила в его голосе тревогу.
— Как человек, он может погибнуть.
— Он болен? Его собираются убить? Кому его выгодно убивать?
— Я сказал: как человек!
— А как еще можно погибнуть? — Она пролила чрезмерно полироли на поверхность инструмента, вызвав в Иване приступ гнева.
— Ты можешь делать хоть что-нибудь аккуратно?!! Это почти невозможно выносить! Сосредоточься! Все, что требуется от тебя, — простая собранность, как от медсестры в больнице. Ничего более! Это понятно?!! Мы находимся в трудном моменте существования! Кругом медведи!!!
Она вновь плакала, а ее слезы бесили его:
— Перестань! Ты все время льешь слезы! Во мне антиматерия, и мне тяжело! Ты дестабилизируешь мое состояние!
— Прости!
— И не проси больше прощения!
— Почему?
— Не твоя вина, что ты не в состояния осознать меня! Стань незаметной!
— Ты не любишь меня?
— Ты можешь понять, — он почти кричал, — вбей себе в голову, что существуют вещи гораздо важнее любви! Всех Любовей на свете! За все тысячелетия! Смешанная воедино, она, любовь, — лишь запятая в важном и огромном тексте, в котором таких запятых бесконечность.
— Я понимаю, — у нее тряслись руки. Настя, не понимая за что, чувствовала огромную вину в своем любящем сердце. Влажными руками она расстегнула маленькую молнию в специальном месте кожаного чехла, в котором находился человек-ксилофон, и прислонилась щекой к его горячему мужскому остатку тела. Роняла горячие слезы, стекающие на ее губы и его плоть. Он лишь молчал в ответ, сдерживая свое короткое азиатское дыхание. Через несколько движений она почувствовала во рту вкус полироли…
Мальчик Витя, пяти лет, держащий маму за руку и шагающий за ней следом по перрону, вдруг увидел на крыше одного из вагонов невероятное количество птичек с красными головками.
— Мама, птички! — и указал пальчиком.
Мать нервничала, боясь опоздания; свободной рукой она толкала огромный чемодан. Она неделю назад развелась с мужем-вертолетчиком и теперь уезжала с сыном к маме в Ковров.
— Да-да, — не оборачиваясь, согласилась мать. — Птички.
— Их так много, — настаивал Витя. — Погляди.
Мать коротко обернулась, пробежала взглядом по вагону с птицами и объяснила сыну:
— Это снегири, видишь красные грудки… Зима кончится, и они улетят. На север.
— На поезде? — уточнил дотошный Витя.
Для гастролей импресарио Жагин принял в долгосрочную аренду целых два пассажирских вагона, с отделкой для VIP-пассажиров. Восемь люкс-купе с ванными и обычные для персонала. Он был профессионалом и рассчитал, что так будет экономичнее, да и комфортнее для его артиста. Меньше перемещений, а соответственно внимания. Из своих бывших домочадцев Жагин взял лишь рыжего охранника Митю. Он ему казался смышленым.
Когда поезд тронулся, Жагин сделал ряд звонков и убедился, что все идет как запланировано. Весь Ковров был завешан афишами, гласящими:
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.