Теория описавшегося мальчика - [47]
В зале появились парни в черных костюмах.
Не мои, понял Жагин по покрою профессиональной одежды. В такое не оденутся. Значит, мэр или губернатор. У вице такого ресурса нет.
К первому ряду, улыбаясь на все стороны света, не торопясь, походкой молодого Бельмондо двигался губернатор области. В отличном костюме, волосы — соль-перец, взгляд орла, назначенец Президента страны, он вел, а точнее подтаскивал, к сцене маленькую круглую супругу, свою ровесницу, однокашницу по Горному институту, губернаторшу Валентину Карловну Шмакову. Ее крошечные ушки сверкали пятикаратными бриллиантами. На круглых пальцах тоже что-то светилось, а золотое платье восхитило местную знать.
Губернатор протянул Жагину руку и улыбнулся, чтобы показать идеальный с косметической точки зрения рот. Американские вениры на зубах делали руководителя лет на десять моложе, а потому в десятом ряду, на пятнадцатом месте, удобно расположилась Марина Веснина, красавица двадцати пяти лет, в скромном, но очень дорогом платье. Из украшений — только нитка жемчуга на прелестной шее. Марина Веснина искренне любила губернатора, который почти еженощно обещал ей развестись с Карловной и жениться на молодой женщине. Вот только Президент с работы отпустит — и сразу!..
Жагин пожал руку губернатору с удовольствием. Ладонь крепкая и сухая. А вот губернатор ощутил влажность кожи известного продюсера, но виду не показал.
— Поразили вы нас, Андрей Васильевич! — покачал головой губернатор и дал супруге поручкаться с влажной знаменитостью.
— Чем же? — развел руками импресарио.
— Девушку бросили на произвол!
— Какую? — Жагин искусно делал вид, что не понимает.
— Нашу Народную! СССР!
— Ах, — притворился смущенным продюсер. — Вы об этом?.. Ну, в одиночестве она не умрет!
— И имидж сменили! — вдруг проявилась Карловна.
Здесь появились и мэр, и вице — одновременно. Тоже поздоровались неформально и проехались по Жагину в стиле желтой прессы. Потом несколько политических сплетен, как всегда два свежих анекдота от Салтыкова-Щедрина, ну и начали рассаживаться.
Жагин попал между Карловной и женой мэра. Обе пахли, как парикмахерская на Петровском бульваре в шестьдесят девятом году. И тут к нему вернулась такая адская боль, что только сильнейший характер не давал Андрею Васильевичу потерять сознание до начала выступления.
Постепенно люстра филармонии стала терять свою яркость, пока совсем не погасла.
Загорелась световая пушка, в круглом луче которой сновал пожилой человек с брюшком и красной бабочкой на шее. Лаковые туфли бликовали дорогим прошлым. Он был почти лыс, но отращенные на затылке волосы, подклеивал снизу вверх по всей голове равномерно. Конферансье Шарманский свое дело знал еще с шестидесятых. Несколько свежих шуток. На третьей народ заржал в голос, что было хорошим началом концерта. А потом Шарманский вдруг сделался серьезным, его тембральный окрас голоса заставил зал утихнуть и поглядеть туда, где загорался слегка красноватый луч света, в котором все четче вырисовывался контур ксилофона.
Шарманский понизил голос до магически-страстного, вытянул правую руку и проговорил талантливо:
— Человек-ксилофон… Уникальный дар… Погружение в глубины мироздания… Встречайте! — Зал охотно зааплодировал. — Иван… Ласки-и-ин! — Народ не жалел ладоней своих.
Вот старый пень, знает дело свое! — подумал Жагин, превозмогая головную боль…
— Иоганн Себастьян Бах! — резюмировал Шарманский. — Фуги. Исполняет Анастасия Переменчивая…
Шарманский поклонился и в поклоне же удалился за кулисы, удачно разминувшись с Настей. Несколько секунд в зале пошептались о том, как неудобно быть ксилофоном, на руках стоять, не позавидуешь, но тут, на апогее обывательских мнений, Настя взмахнула молоточками, и весь зал, включая губернатора с мэром, в одном слаженном порыве отправились в столь глубокий космос, в такие удаленные его места, куда даже лучшие телескопы не дотягивались. Слезы невинные текли по лицам путешественников.
Невинности в зрителях было столько же, сколь и в Емельяне Пугачеве. Но дело было не в том, сколько зла собралось в едином месте, а в осознании его чудовищности.
Музыка, словно Дух Святой, текла в уши зрителей, проникая в каждую пору части человеческой, и к третьей фуге народ ревел в три ручья, омываясь слезами, слизывая их, как минеральную воду.
У Жагина прошла голова.
Губернатор плавал по волнам памяти, и в ее глубине легко отыскалась юная, с точеной фигуркой Валечка Шмакова, за которой он целых два года волочился по институтским коридорам, мечтая лишь о коротком взгляде ее карих глаз.
Мэр и его вице плакали оттого, что еще недостаточно накопили детям на жизнь, а Марина Веснина оплакивала Кольку Афонина, первого своего мужчину. Ничего, впрочем, в нем хорошего не было. Она рассталась с ним безболезненно, а он вскоре окончил мореходное училище, сошел эмигрантом в первом западном порту, а потом как-то женился на супермодели из Лондона и по совместительству стал капитаном ее шестидесятипятиметровой яхты. Марина плакала, размазывая по щекам тушь. Когда она очнется от воспоминаний, то обнаружит рядом с собой мелкого невзрачного мужчину к пятидесяти, который будет недвусмысленно ласкать короткими пальцами мизинчик ее правой руки.
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
«Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики, bucolica. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать “bucolica”». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книга. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы, в том числе это рассказы друзей, близко знавших автора. А вместе они складываются в историю о Букалове и о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.