Тени восторга - [21]
— Вы виделись с наследниками? — спросил сэр Бернард.
— Да, конечно, — улыбнулся Консидайн, — и они заняли позицию, которую я предвидел. Мы с поверенным — помните мистера Паттона? — встретились с ними и с главным раввином и показали им завещание. Пришлось отправиться к ним: к нам они не захотели идти. Впрочем, это не удивительно. Они думают только об одном — о возведении Храма в Иерусалиме.
— Вот как? — сказал Роджер. — Тогда понятно, что будет с деньгами.
— А вы как думаете, сэр Бернард? — поинтересовался Консидайн.
— Видимо, возьмут их и употребят на свое дело в Иерусалиме, — ответил сэр Бернард.
— Откажутся, — сказал Филипп, когда Консидайн вопросительно взглянул на него.
Роджер все еще размышлял, покачивая головой.
— Конечно, я их не знаю, — сказал он, — но, похоже, дела Розенберга их совсем не интересуют. Думаю, что они примут наследство и употребят на свои нужды.
— Верно, — ответил Консидайн. — Они настаивают на распродаже всей собственности Розенберга, а полученные средства собираются пустить на восстановление Храма.
— Но это же огромные убытки. Деньги Розенберга вложены во многие предприятия. Их нельзя быстро извлечь оттуда без потерь! — воскликнул сэр Бернард. — Это может занять годы.
— Не забывайте: им много лет. Они не могут ждать и сделают это как можно быстрее, чтобы хотя бы увидеть начало работы, — сказал Консидайн.
— А вы не можете их остановить? — сказал Филипп.
— А почему я должен их останавливать? — удивился Консидайн. — Это великий акт созидания: они готовятся к приходу Мессии.
— А драгоценности? — спросил Роджер. — Их тоже продадут?
— Нет, — сказал Консидайн, — их ждет судьба «приношения Святому Святых и во искупление того из их дома, кто коснулся нечистого». Я просто точно повторяю их слова.
— Если им удастся довезти их до Иерусалима… — с сомнением промолвил Роджер.
— А это уже обязанности душеприказчика, — ответил Консидайн. — Пока у меня есть время, я постараюсь сделать это для них.
— В деловом мире это вызовет изрядный переполох, — задумчиво произнес сэр Бернард. — Вы не знаете, во что вложены основные активы Розенберга?
— Например, в церковные предприятия, — сказал Консидайн. — Наверное, не стоило Паттону, даже из лучших побуждений, так прямо заявлять об этом наследникам. Эти предприятия обречены. Розенберг, среди прочего, основал концерн под названием «Англо-католическая церковь и общество украшения жилищ», производящий распятия и изображения святых. Теперь концерн ждет крах. Но наследников это почему-то не остановило.
— Наверное, Паттон считал, что все религии служат одному и тому же? — предположил сэр Бернард.
— Возможно, — легко согласился Консидайн. — Я не говорю, что Паттон не прав, но остается вопрос, кому или чему служат все религии.
— А не об этом ли говорят африканские воззвания? — спросил Роджер. — Вы в них верите, мистер Консидайн?
— В каком смысле верю? — спросил Консидайн.
— Ведь это настоящие воззвания? — уточнил Роджер. — А если так, что, по-вашему, они означают?
— Не вижу причины, почему им не быть настоящими, — ответил Консидайн. — А означают они, на мой взгляд, грядущую истину, а значит, крестовый поход, если угодно.
— Веселенькое дело, — проворчал Роджер. Он перевел взгляд на Инкамаси и спросил: — А вы что думаете? — При этом он подумал: раз они сидят рядом, наверное, можно обойтись и без титулов? Да и кто знает, как следует обращаться к зулусскому королю?
Инкамаси с трудом поднял голову.
Сэр Бернард подумал, что прошедшие сутки изрядно утомили молодого африканца. Он посмотрел на Консидайна, а тот в ответ на его взгляд предложил, слегка пожав плечами:
— Да, пусть король скажет нам, есть ли в этих посланиях смысл, и если есть, то какой.
Сэр Бернард ждал ответа с интересом, но был изрядно разочарован. Инкамаси ответил совершенно формально.
— Да, я считаю, что в них есть смысл, — угрюмо сказал он и опять уставился в тарелку.
Сэр Бернард взглянул на Консидайна, который (как он заметил) ел очень мало и сделал всего пару глотков вина, да и то скорее из вежливости, чем из интереса или желания. Он вел себя, как подобает заботливому хозяину, но что же это за хозяин, которому прислуживают джентльмены, который говорит об истине и крестовых походах, который запросто приказывает королям, хотя бы только и зулусским? Сэр Бернард сказал:
— Мне кажется, что многократное упоминание в воззваниях «победы над смертью» звучит как-то легкомысленно? Вы не думаете?
— Вы не хотите победы над смертью? — живо спросил Консидайн.
— Я не совсем понимаю, что имеется в виду, — сказал сэр Бернард.
— Да почему же? — опять спросил Консидайн.
Сэр Бернард заколебался, и Роджер быстро вставил:
— Потому что этого никогда не случалось, тем более, чтобы к победе над смертью приводило чтение стихов или состояние влюбленности. Но что же тогда значат слова воззвания?
— Жить вечно, или умереть, а затем жить снова, — как-то слишком уж безапелляционно заявил Консидайн. — А вы, — он немного наклонился вперед, — вы не скажете мне, мистер Ингрэм, что не чувствовали ничего подобного, когда имели дело с высокой поэзией?
Филипп увидел, как изменилось лицо Роджера. Почти минуту он неотрывно смотрел на Консидайна, прежде чем ответить. За это время язвительная горьковатая усмешка, часто появлявшаяся у него, как будто он устал бороться с глупостью, против которой «бессильны даже боги», и как будто он презирал сам себя и за борьбу, и за усталость, эта легкая байроническая тень исчезла, и с внезапной страстной искренностью он сказал:
Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Это — Чарльз Уильяме Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской.Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильяме Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Старинный холм в местечке Баттл-Хилл, что под Лондоном, становится местом тяжелой битвы людей и призраков. Здесь соперничают между собой жизнь и смерть, ненависть и вожделение. Прошлое здесь пересекается с настоящим, и мертвецы оказываются живыми, а живые — мертвыми. Здесь бродят молчаливые двойники, по ночам повторяются сны, а сквозь разрывы облаков проглядывает подслеповатая луна, освещая путь к дому с недостроенной крышей, так похожему на чью-то жизнь…Английский поэт, теолог и романист Чарльз Уолтер Стэнсби Уильямс (1886–1945), наряду с Клайвом Льюисом и Джоном P.P.
Неведомые силы пытаются изменить мир в романе «Место льва». Земная твердь становится зыбью, бабочка способна убить, птеродактиль вламывается в обычный английский дом, а Лев, Феникс, Орел и Змея снова вступают в борьбу Начал. Человек должен найти место в этой схватке архетипов и определиться, на чьей стороне он будет постигать тайники своей души.
Два английских джентльмена решили поудить рыбу вдали от городского шума и суеты. Безымянная речушка привела их далеко на запад Ирландии к руинам старинного дома, гордо возвышавшегося над бездонной пропастью. Восхищенные такой красотой беспечные любители тишины и не подозревали, что дом этот стоит на границе миров, а в развалинах его обитают демоны…Уильям Хоуп Ходжсон (1877–1918) продолжает потрясать читателей силой своего «черного воображения», оказавшего большое влияние на многих классиков жанра мистики.