Тени восторга - [20]
Инкамаси покачал головой.
— Вы очень добры, мистер Ингрэм, — ответил он, — но я не могу подвергать миссис Ингрэм возможным неприятностям.
— Чепуха, — сказал Роджер. — Она не…
Сэр Бернард взял его за руку.
— Подожди, Роджер, — сказал он. — Ты знаешь, я знаком с министром внутренних дел. Через два-три дня правительство будет вынуждено интернировать всех африканцев в Лондоне. Разумеется, оно этого не хочет, но нельзя же позволить убивать их одного за другим. Я думаю, его величеству лучше остановиться у меня, я все-таки смогу замолвить за него слово. А он сможет гулять по саду и изучать пищеварение в теории и на практике.
— Вы хотите сказать, там его не достанут? — сказал Роджер. — Ну, наверное. Тогда нам лучше поискать такси.
— Минутку, мистер Ингрэм, — остановил его зулус. — Сэр Бернард, это чрезвычайно мило с вашей стороны. Но для меня это будет несколько затруднительно, если можно так сказать. Если я остановлюсь у вас, то буду вынужден соблюдать нейтралитет. А если я захочу помочь соотечественникам?
Роджер оглянулся. К ним неторопливо приближалась машина.
Сэр Бернард с сомнением сказал:
— Это, скорее всего, приведет к аресту. Но сейчас вы все равно мало что можете для них сделать, а если вас убьют…
Он замолчал, поскольку машина остановилась рядом с ними. Как раз при словах короля: «Мне не следует связывать себя никакими обещаниями», дверца открылась и на мостовую вышел Найджел Консидайн.
— Ба, мистер Ингрэм! — воскликнул Консидайн и поприветствовал сэра Бернарда и Филиппа. — Счастливая встреча. Не знал, что вы друзья моего друга.
— Это благодаря лондонской толпе, — ответил Роджер. — Мы провожали его величество домой.
— Вот, этого я и опасался, — ответил Консидайн, — поэтому приехал его забрать. — Он улыбнулся Инкамаси, и Филипп подивился тому, как он сам, отец и Роджер внезапно словно стали меньше ростом по сравнению с этими двумя.
Сэр Бернард сказал:
— Я как раз предлагал королю остановиться у меня.
Африканец и Консидайн смотрели друг на друга и молчали.
— Я должен быть свободен, — повторил Инкамаси. — Мне необходима свобода действий.
— Вы будете свободны, друг мой, — ответил Консидайн. — Но сейчас вы поедете со мной, а потом я вас освобожу. — Он внезапно разразился потоком незнакомых звуков, видимо, заговорил на зулусском языке, продолжая пристально смотреть в глаза вождю. Африканец начал было отвечать и умолк, а требовательный повелительный голос все звучал. Инкамаси внезапно протянул руку к сэру Бернарду, стоящему рядом, и взял его за рукав, словно пытался ухватиться за что-то надежное. При этом он слабо пробормотал по-английски: «Но я не хочу…», затем все его тело внезапно обмякло и он уронил руку. Консидайн сказал ему еще что-то, похожее на резкую короткую команду, и вождь медленно, словно во сне, двинулся вперед и сел в машину. Консидайн последовал за ним, но, уже взявшись за дверцу, обернулся.
— Сэр Бернард, — сказал он, — через несколько дней я покину Англию. Сегодня я написал вам, предлагал пообедать со мной завтра. Прошу прощения за краткость записки. Может быть, вы примете предложение? И джентльмены тоже? — он кивнул сразу и Роджеру и Филиппу. — Мистер Ингрэм, не откажетесь еще раз поговорить со мной о поэзии?
— Вы уезжаете? — с удивлением услышал собственный голос Роджер.
— Тем не менее все мои предложения остаются в силе, — с улыбкой сказал Консидайн. Вид у него был при этом довольно самоуверенный.
Сэр Бернард коротко поблагодарил:
— Спасибо. Не откажусь.
— Тогда завтра в восемь, — кивнул Консидайн. — Спокойной ночи.
Он забрался в машину, и она тут же укатила. Вся троица смотрела ей вслед…
— М-да, — сказал наконец сэр Бернард, — я все-таки хочу спросить у него про фотографию. На свете много серьезных людей, но если мистер Консидайн может приказывать зулусскому королю, который может приказывать нам…
— Да подумаешь! — пренебрежительно махнул рукой Филипп. — Я только удивился, что король позволил себя убедить.
Сэр Бернард повернулся и пошел в сторону дома.
— «Убедить», Филипп? Ты думаешь, «убедить» — подходящее слово? — сказал он.
— Мне показалось, что король не очень-то хотел ехать с ним, — сказал Филипп. — Но, конечно, я не знаю, что Консидайн сказал ему по-зулусски, если это был зулусский.
— Я тоже, — сказал сэр Бернард. — Но я знаю, что бы я говорил таким тоном. Наверное, это звучало бы примерно так: «Давай, болван, пошевеливайся! Кому говорю!» Когда я практиковал, то таким голосом убеждал американских миллионеров есть поменьше. Я вот все спрашиваю себя, нравится мне мистер Консидайн или нет?
Глава пятая
НЕОФИТ СМЕРТИ
Они впятером сидели за круглым столом — Консидайн во главе, сэр Бернард справа от него, Роджер слева, Инкамаси рядом с Роджером, а Филипп — между королем и сэром Бернардом. Им прислуживали два человека; сэр Бернард сразу заметил, что это не простые слуги. Они гораздо больше походили на молодых людей его класса, но были умелы и расторопны в работе. Прислуживали без всякой подобострастности, а обращение «сэр» употребляли исключительно в отношении Консидайна и короля. Сам Консидайн обращался с ними как равный, по праву принимающий какую-то особую службу, между собой они были серьезно вежливы. Время от времени, пока шел обед, один из этих прислужников подходил к двери, чтобы ответить на негромкий стук, принять сообщение, шепотом передать его на ухо Консидайну и таким же шепотом получить ответ. Но эти перешептывания не мешали общему разговору. Говорили о Розенберге.
Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.
Это — Чарльз Уильяме Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской.Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильяме Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Старинный холм в местечке Баттл-Хилл, что под Лондоном, становится местом тяжелой битвы людей и призраков. Здесь соперничают между собой жизнь и смерть, ненависть и вожделение. Прошлое здесь пересекается с настоящим, и мертвецы оказываются живыми, а живые — мертвыми. Здесь бродят молчаливые двойники, по ночам повторяются сны, а сквозь разрывы облаков проглядывает подслеповатая луна, освещая путь к дому с недостроенной крышей, так похожему на чью-то жизнь…Английский поэт, теолог и романист Чарльз Уолтер Стэнсби Уильямс (1886–1945), наряду с Клайвом Льюисом и Джоном P.P.
Неведомые силы пытаются изменить мир в романе «Место льва». Земная твердь становится зыбью, бабочка способна убить, птеродактиль вламывается в обычный английский дом, а Лев, Феникс, Орел и Змея снова вступают в борьбу Начал. Человек должен найти место в этой схватке архетипов и определиться, на чьей стороне он будет постигать тайники своей души.
Два английских джентльмена решили поудить рыбу вдали от городского шума и суеты. Безымянная речушка привела их далеко на запад Ирландии к руинам старинного дома, гордо возвышавшегося над бездонной пропастью. Восхищенные такой красотой беспечные любители тишины и не подозревали, что дом этот стоит на границе миров, а в развалинах его обитают демоны…Уильям Хоуп Ходжсон (1877–1918) продолжает потрясать читателей силой своего «черного воображения», оказавшего большое влияние на многих классиков жанра мистики.