Тень Желтого дракона - [89]

Когда Чагрибек и Кундузбек поднялись к бойнице шэнбины осыпали кент со стороны главных ворот камнями и стрелами.

— Хотят отвлечь нас, — сказал Чагрибек Кундузбеку.

— Они думают, что мы глупцы.

— Нет, больше уже так не думают. Но отвлекать противника, чтобы прикрыть своих, необходимо.

— Кундузбек! — сказал Чагрибек спустя некоторое время. — Осторожно подойдите к пруду и пустите туда купаться трех-четырех мальчишек.

— Умно! — сказал Кундузбек и тут же спустился со стены.

Соскучившиеся по купанию беззаботные мальчишки утками ныряли в воде. Увидев, как в трубе мелькнуло что-то, похожее на голову огромной хищной крысы, они с визгом выскочили из пруда и, перебивая друг друга, начали рассказывать об этом чакиру. Тот, убедившись, что ханьские лазутчики видели заполненный водой пруд, улыбнулся и успокоил детей:

— Это, наверное, большие кроты. Они очень хитры. Увидели вас и удрали назад под землю.

Чакиру вспомнились такие же мальчишки, его сыновья, оставшиеся в далеком ауле с престарелым дедом и больной матерью.

Глава десятая ТОРГОВЕЦ КУРЕВОМ

Рано утром сотня шэнбинов вышла из расположенного недалеко от Эрши лагеря и двинулась по извилистой дороге вниз по течению Аргуансай. Справа внизу, в пойме реки, тянулись заросли камыша. Отряд был послан, чтобы найти в каком-нибудь заброшенном селе хоть два-три хума виноградного вина для предводителей. Когда шэнбины вступили на даваньскую землю, они лили захваченное вино, как воду, били хумы, уничтожали все, что попадало им в руки. Теперь же запасы, что они прихватили по пути в Эрши из кентов и депар, кончились. Кто мог знать, что всего лишь через две недели после вступления в эту страну станет так трудно доставать вкусное даваньское вино? Ли Гуан-ли еще в Чанъани пристрастился к нему. Свита цзянцзюня тоже стала предпочитать виноградное вино циньским напиткам.

Шэнбины ехали с опаской: в любую минуту могли появиться летучие отряды даваньцев, время от времени совершавшие набеги то из-за камышей, то со стороны гор. Впереди, в глубине камышовых зарослей, показался сизый дымок, тонким извивом поднимавшийся в небо.

— Дым от небольшого костра… дрова сухие… — щегольнул своей опытностью сотник. — Кто отважится в одиночку отправиться в камыши и узнать, что там?

Шэнбины молчали.

— Боитесь? Думаете, что даваньцы устроили там засаду?

— Я поеду! — сказал шэнбин со шрамами на лице и шее.

— Хотя ты и «негодяй», Жэн Чэ, но посмелее тех, у кого нет зеленой черты вокруг глаз! — одобрительно напутствовал его сотник. — Ступай. Будем ждать тебя на дороге, напротив того места, где поднимается дым.

Жэн Чэ двинулся вперед по дороге, а потом свернул направо. Спустя некоторое время он привел дряхлого босого старика даваньца.

— Это он разжег костер! Угостил меня гашишем, — сказал возбужденный от курения и собственного удальства Жэн Чэ.

— Что он там делал?

— Варил себе что-то вроде ухи и курил гашиш. Там у него шалаш из камышей и клочок очищенной от зарослей земли, где что-то посажено. Вокруг никого и ничего нет. Не было у него и оружия. Нищий дурак! Ему и в голову не пришло удрать. Я хотел там же убить его, но раздумал и привел, чтобы показать этим трусам, — Жэн Чэ указал рукой на шэнбинов, — что в самом деле был там.

— Спроси, есть ли у него еще гашиш, — сказал сотник толмачу, приданному ему на время прочесывания местности. Уйгур перевел слова сотника.

— Все, что было, забрал ваш чакир.

— Больше не найдешь?

— Здесь нет.

— А где есть?

— К утру привезу.

— Откуда?

— Из дальнего села, где живут мои родичи.

— Где твое село?

— Возле кента Кува.

— На чем привезешь?

— У меня в зарослях ослица.

— Ступай. Завтра к утру я пришлю шэнбина.

— Даром дам немного. Остальное за шелк или серебро, — спокойно сказал старик.

— Ты хочешь торговать?

— Кто у нас в Давани не торгует?

— Ступайте покормите лошадей, — приказал сотник шэнбинам.

Те отъехали подальше и занялись кто чем.

— Эй, Жэн Чэ, дай-ка сюда курево!

Жэн Чэ нехотя протянул сотнику кусок гашиша, отломанный ногтями.

— Это все, что ты отобрал у него?

— Да, все. Этот дурак лжет. Мы с ним выкурили все, что у него было. Только вот этот кусок я приберег на вечер.

Старик, догадываясь о чем идет речь, улыбнулся. Сотник подозвал десятника и приказал:

— Ну-ка, обыщите Жэн Чэ!

Четверо шэнбинов с охотой взялись за дело и нашли спрятанный в одежде кусок гашиша величиной с куриное яйцо. Сотник отобрал его и велел десятнику:

— Лгуну десять плетей! И то даю четверть положенного. Остальное прощаю ему за храбрость.

Отхлестанный Жэн Чэ, скрипнув зубами, пошел прочь. Сотник и толмач, разлегшись на заросшей травой обочине дороги, потягивали дымок гашиша. Напротив них сидел, поджав ноги, старик даванец.

— Твои родичи сеют мак?

— Сеют.

— Значит, можешь достать и опий?

— Могу.

Сотник и толмач договорились со стариком о том, сколько золота или шелка будет стоить пайса[134] гашиша и опиума. Старик, к удивлению покупателей, отдавал свой товар за самую низкую цену. «Не хитрит ли даванец, чтобы спасти свою шкуру?» — подумал сотник. Условились завтра утром встретиться возле шалаша. Отпуская старика, сотник и толмач прикидывали в уме, сколько будут зарабатывать каждый раз от этой выгодной торговли и с каким толстым кошельком вернутся в Поднебесную. Ведь нехватка курева в войске ныне стала так ощущаться, что за одну затяжку шэнбины готовы отдать все, что у них есть.